Александр Бушков - Крым и крымчане, или Тысячелетняя история раздора

Российская и Австро-Венгерская империи тогда кое в чем являли собой зеркальное подобие. В Вене намеревались при удаче оттяпать у России Украину, сделать ее королевством и посадить на престол кого-нибудь из эрцгерцогов, «принцев крови», которых в империи хватало. Россия питала те же планы относительно принадлежавшей австрийцам Чехии: независимое славянское королевство под скипетром кого-нибудь из многочисленных Романовых. Правда, Россия, нужно признать, изрядно отставала в идеологическо-пропагандистском обеспечении этой идеи — а вот дотошные австрияки подошли к делу гораздо серьезнее. Подробнее о их работе — чуть позже, а пока скажу одно: австрийцам позарез необходимы были небесталанные борзописцы, способные трактовать украинскую историю в нужном им духе. Поставив на Грушевского, они нисколечко не прогадали…

Как по мановению волшебной палочки, у Грушевского неведомо откуда объявились помогавшие в сборе «научных материалов» многочисленные ассистенты, получавшие неплохое жалованье. Правда, люди информированные уже в те времена считали, что эта «волшебная палочка» в реальности именуется гораздо казеннее и суше…

Грушевский творил. Больше всего его исторические упражнения напоминают те, какими пользовался один из героев детской сказки польской писательницы М. Коной-ницкой «О гномах и сиротке Марысе» — ученый книжник Чудило-Мудрило, пользовавшийся за виртуозность пера нешуточным уважением у земляков. «Что он видел, что он слышал, то записывал верно, а чего не видел и не слышал, то выдумывал так превосходно, что при чтении этой книги сердца у всех преисполнялись радостью. Он первый доказал, что гномы, ростом меньше пяди, на самом деле гиганты, которые нарочно съеживаются, чтобы у них меньше уходило сукна на кафтаны и плащи, потому что теперь все стало дорого».

Грушевскому приходилось еще легче — он писал только о том, чего не видел и не слышал. К слову, украинский язык он знал плохо и писал на нем прямо-таки омерзительно: коряво, малограмотно, строя порой самые фантазийные словесные конструкции. Даже его идейные сторонники, почитатели и сподвижники порой хватались за голову и жаловались открыто на «безмерную скуку, охватывающую, когда читаешь его творения, фактов приведено великое множество, но среди них ни единой Ариадниной нити. К тому же разбросанность, пережевывание десятками раз (буквально!) одного и того же самого». Целиком я трудов Грушевского на «мове» не читал, но по обширным цитатам, приведенным в книгах о нем, могу судить: действительно, корявость на корявости.

Что Грушевскому нисколечко не мешало. В конце концов он и изваял монументальный трехтомный труд «История Украины-Руси». Причем, нужно отдать ему должное, «бородатый тролль» (О. Бузина), «лукавый, хитрый дедок» (украинский поэт Алесандр Олесь) ничего не выдумывал от себя. Он просто-напросто записывал в украинцы всех, кто попадался ему при штудировании древней и средневековой истории… Хвать! И перед читателем теперь самый натуральный украинец…

В шестом веке нашей эры меж Днепром и Днестром обитали племена антов. Вообще-то с их происхождением не все ясно до сих пор — но ромейский историк Прокопий Кесариянский считал их народом, родственным славянам. Ага! Грушевскому этого было достаточно, и он, не моргнув глазом, изобразил антов «древним украинским племенем», давшим начало современным украинцам. Анты исчезли с исторической арены тысячу с лишним лет назад и протестовать не могли по чисто техническим причинам.

Грушевский трудился. Основателей Древней Руси Олега, Игоря и Рюрика он уверенно объявил «украинскими князьями» — хотя они, согласно «Повести временных лет», вообще не имели никакого отношения к славянству, потому что были варягами. Однако Грушевский высокомерно заявил: «Летописец ошибался». Ему из девятнадцатого столетия было виднее…

Далее он писал, что Анна Ярославна, киевская княжна, ставшая королевой Франции, на самом деле была чистокровной украинкой и звалась «Ганна». Что исконным языком Древней Руси был как раз украинский. Что Древняя Русь на самом деле и была Украиной — но в период ее упадка имя «русь» «было присвоено великорусским народом». Вот так непринужденно москали взяли славное имя — и присвоили…

Необходимо отметить, что с доказательной базой у Грушевского всегда обстояло скверно, точнее говоря — вообще никак. Он просто-напросто «так видел» — и продолжал недрогнувшей рукой при любом удобном случае вставлять вместо «русский» — «украинский». Переселение части бывшего Войска Запорожского на Кубань у него именуется «украинской колонизацией Кубани». Освоение русскими Крыма — «украинской колонизацией Крыма». И так далее, в том же духе…

Михаил Грушевский

Никто из «свидомых» так никогда и не дал внятного ответа на коварный вопрос: почему все до единой былины, повествующие о великом князе стольно-киевском Владимире Красно Солнышко и его славных богатырях, записаны собирателями фольклора не просто в России — на севере России, у поморов, куда даже Грушевский не решился поместить «украинцев». На Украине ходили лишь казачьи песни-«думы», повествующие исключительно о казацких буднях…

Андрей Боголюбский. Худ. И. Билибин

Проблема еще и в том, что никакой «Киевской Руси» никогда не существовало. Ее не знают ни русские летописцы, ни иностранные путешественники — повсюду у тех и у других значится просто Русь. С превеликой натяжкой еще можно именовать Киевской Русью владения Владимира Крестителя — но после его смерти началось то, что сам Грушевский меланхолично именует «агонией Киевского государства». После смерти сына Владимира Ярослава (которого современники никогда не называли «Мудрым» — впервые его так поименовал Карамзин уже в XIX столетии) в 1541 году его сыновья в жестокой борьбе за власть поделили дедушкино наследство на шесть княжеств и основали пять династий. Причем Киев перестал считаться «старшим» — старшинство перешло к Владимиру, куда переехал в 1169 году киевский князь Андрей Боголюбский, оставив Киев сыну. Владимирско-Суздальское княжество и стало с тех пор именоваться «великим». Мимо столь очевидного факта даже Грушевский пройти не мог, не говоря уж о том, чтобы его отрицать, — однако дал свою трактовку событий: по его утверждениям, суздальская династия питала самые злодейские замыслы: «Предоставляя Киев разным младшим родственникам, они и стараются держать их и Киев в подобающем почтении и умышленно содействуют упадку Киева».