Павел Рупасов - 100 вопросов без ответов. ВМФ России

Нас, возгласивших «мир ради простого человека», нас, увлекшихся на крестовый поход в портянках и «хоть с молотом и серпом, но победим гидру империализма», нас, забывших в борьбе, что простой человек хочет счастья в обозримом будущем, в течение своей жизни… Нас и тех, кому мы верили — долго ведь верили в социальное счастье… Долго хватало простым людям счастья от понимания, что они вовлечены в великий социальный процесс — строительство вечной мечты всех бедных и угнетенных, строительство прогресса и светлого будущего для всех…

Нас, у которых никак не получалось ни будущее здесь и сейчас, ни будущее «потом». Нас — во всем мире, нас в отдельно взятой стране постепенно «выкупили» все те маленькие удобства, которое напридумывал для простых людей мир капитала: все эти джинсы, жвачки, щеточки и пилочки, все эти отдушки и лаки для волос и ниже… Они суммарно — дающие гаджеты «счастья» — они подрубили нас, мы устали спать в снегу, жить в бараках, погибать за идею…

И мы впустили их к себе. Твердыня пала, врата открылись, и сюда хлынула орда зарабатывающих на техническом прогрессе, удобствах и лаке для волос. Мы теперь тоже живем в этом всем.

Зачем мы вспоминаем эти «банальные вещи»? А нет «библиотеки идей» — нет и идейного музея.

Английское джентльменство «за идею», так похожее по движителю, по мотивирующему «бензину» на «идею коммунистов», ушло из массового сознания и осталось доступным только «аристократам духа», которым никогда никакие «нехаи» помешать не могли. Аристократы духа здесь — люди идейные, они в любых неблагоприятных условиях будут либо продолжать изучать «жизненный путь адмирала Геллера», либо писать историю Ржевского полигона, либо изучать вопросы чая и чайной торговли в конце 19 века или «подготавливать» Российско-американские научно-технические и производственные связи в области кораблестроения в 19 — начале 20 века… Остальные специалисты будут «молча сетовать» на то, что Руслан Шамсудинович железной рукой ведет их и их музей «в никуда». Между людьми неравнодушными, а таких в музее очень много, и Русланом Шамсудиновичем сложились вполне «симбиотические» отношения: Руслан Шамсудинович не мешает их инициативам. То есть не помогает работе с детьми или перечисленным выше научным работам, но и не мешает. Он, как бы не видит, что эта работа вокруг него производится (лояльно нейтрален, как и положено льву). А идейные не мешают Руслану Шамсудиновичу носиться со своими грандиозными планами, так, по-видимому, нужными и ему и его начальству, чтобы показывать «интенсивные темпы развития музея». Так музей и существует в некоем «двоевластии», одновременно творится жизнь и «нехаевская» — внешняя и начальству необходимая, и течет «своим руслом» жизнь музейная — исследовательская, описательная и вся та, для чего существуют музеи.

«Достоевские» со «львами толстыми», рассказывающие миру свои футурологические прогнозы и предостережения, оттеснены и обществом не опознаются. Реклама владеет «большим количеством цифр». Мы общество где и человек — «цифра». Я — цифра, меня тоже, как и всех, скоро счислят и «расфасуют».

Или аттестуют, или уволят при неблагонадежности.

Мне и потом найдут применение — от блокгауза до «бломбомжа», сконцентрированного существования или (неважно как это будет называться) — нас применят…

Я буду сочтен, подсчитан и использован во благо.

Все будут распределены в «космосе клубенькового существования».

«Нехаи» это спинным мозгом предчувствуют, как чувствовали все дворяне, короли и фараоны — осознавали приближение своих «апокалипсисов».

Нехаи не читали их воспоминаний и дневников их не читали. Но чутье — крестьянское чутье!

По этой причине должны быть сняты претензии к Нехаю. Только дурак будет восстанавливать «логику процессов» и «как оно было» у предков. Было и не получилось… Ни у царских, ни у ленино-сталинских. Восстанавливать «то, что не получилось» глупо.

Уже «всё» ушло далеко вперед.

Уже и Путин не имеет стратегии, уже все решается «ситуационно» — по мере поступления проблем… Ни одна страна мира не имеет возможности планировать свое развитие более чем на год. Мир (в части технического прогресса) стремительно меняется. «Все» завидуют утраченной социалистической возможности планирования на пять лет…

Уже никто не знает кто враг. Только мусульмане еще знают «кто враг».

Гибридная война. Нет линии фронта, нет врага или союзника — то есть они есть, но они «быстротекущи» и «быстросменяемы».

У России только два друга — армия и флот. Нет армии и флота, когда нет линии фронта. И все играют не в шахматы (на ход белых черные не отвечают своим ходом), — «белые» играют в «покер» или «поддавки».

Мы очень быстро несемся. И даже программисты мало понимают — куда.

Но есть музейные предметы и история…

И если будут победившие в этой разноголосице и вакханалии, выжившие «нехаи» станут уважать музеи.

А Нехай Р. Ш. пока еще не уважает.

Потому что он не в музее работает — он выживает, борется, мимикрирует и приспосабливается в той среде, в которой «ситуационно» оказался.

Как и все мы…

Соответственно тому, что уловил.

От курса доллара, рейтинга Путина и статуса МО РФ, который, как и каждый из нас сегодня, «то ли есть», то ли завтра его уже нет.

Так устроен мир.

Но мир так был устроен всегда. Время лишь подстраивалось под нас медленных. Ну а мы побежали, и время «побежало» с той же скоростью…

Никто в этом не виноват: ни Путин, ни Нехай с Шойгу или американцы.

Просто время ускоряется.

Почему мы так быстро закрутили педали?

Папуасы на островах еще живут медленно, а нам неймется.

Нам надо было «быстрее всех и дальше всех», вот теперь «разогнались» и несемся…

***

Непримиримый и непоколебимый в своих «единственно правильных» мнениях-решениях Руслан Шамсудинович более всех своих сотрудников проживает в описанной выше «среде». Он сидит у министров на планерках и вынужден непосредственно воспринимать эту гонку. И адекватно реагировать.

Тут не до спокойного поступательного развития, не до друзей или любимчиков, Руслан Шамсудинович не имеет любимчиков и быстро меняет сотрудников и помощников, делая приоритет исполнительным и дисциплинированным перед и над знающими историю, или морскую практику, или музейное дело. Целый ряд старейших сотрудников, полных практического, теоретического, мореходного опыта и опыта службы на ВМФ, научного опыта ушли «на обочину истории» (замов по науке за два года поменялось трое), старики по домам сидят, в оппозиции, некоторые строчат жалобы. Нехай не умеет или не желает быть мировым объединителем. Это ведь требует скрупулезного подхода. Всё, что характерно для музейного и историко-исследовательского дела, вся эта «скрупулезность, последовательность и постепенность» ему только мешают. Ему нужны быстрые, наглядные действия и мероприятия. Все то что при малых затратах дает больший эффект — фейерверк, массовость и силу военного оркестра. Народные праздники — вот его специализация.