Павел Рупасов - 100 вопросов без ответов. ВМФ России

Чем таким ценным статьи Е. Лялина пополнили список литературы, что он занял у Вас третье место среди 44 директоров и начальников за всю 310-летнюю историю ЦВММ?

Нехай Руслан Шамсудинович

«Испортилось» тогда (когда поставили «сухопутного» человека командовать морским музеем), может быть, не в одном морском ведомстве — спортсмены пошли массово в депутаты, Академией наук РФ стал руководить не ученый, а чиновник-администратор, но это, как не раз уже приходилось нам говорить, выходит за рамки нашей книги.

Возвращение в директора флотского офицера (Петрова) вместо гражданского специалиста-«экономиста» Лялина не помогло. «Испорченную ситуацию» исправили генерал-майором Русланом Шамсудиновичем Нехаем. Итак, сначала Огородников, а затем Корчагин растолковали, как эта «схема» движения — строительства музея — «функционирует». Уже два этапа из намеченных четырех пройдены. Один Огородниковым, второй и третий — Корчагиным. И теперь легче разгадывать, какой шаг делает Нехай? Он новый игрок в этой исторической линейке. Он должен сделать эффективный шаг! «Белые начинают и выигрывают», задача первого сильного хода хорошо описана историками, например, Михаилом Гефтером в изданной в 2015 году большой книге [Гефтер, 2015]. В ней толково рассказано, что любого политического деятеля выводит на арену некий его первый сильный шаг, после которого история «выносит» его на определенный уровень власти. И что вскоре лидер-деятель должен и обязан продемонстрировать электорату второй сильный шаг, без которого авторитет лидера снижается и любая система, им возглавляемая, начинает терять изначальную эффективность. Гефтер приводит примеры из «науки о первых шагах»: в царской России при короновании нового императора таким сильным шагом была традиционно или «короткая победоносная война», или дача послаблений аристократии и некоторых свобод народу.

Затем Гефтер рассказывает о том, что проблема второго сильного шага для любого лидера очень важна и трудновыполнима, поскольку второй шаг должен быть не менее сильным, чем первый, в результате которого лидера и «вынесло на поверхность». Далее идет любопытный разбор, как решали и что избирали своим вторым шагом Ленин, Сталин и Ельцин.

Какой ход у Нехая (по Гефтеру) первый? А второй? После первого сильного шага, который получается часто ситуативно, второй лидером осознается и часто является результатом напряженного периода «выбора и раздумий».

Из чего состоит первый шаг Руслана Шамсудиновича, мы все знаем: пришел на место опального и осужденного Лялина, волевым путем сдвинул парализованное переселение музея с мертвой точки: весь музей «лежал» по залам, «закутанный» в ящики и черную пленку. Всё по-военному энергично распаковали, по местам расставили и развесили в соответствии с планами нанятых дизайнерских фирм. Стагнация в музее закончилась, все очнулись после Лялина, и коллектив заработал! Вот, в нашем разумении, эффективный первый шаг Нехая.

Какой же шаг был вторым? Ведь Руслан Шамсудинович боец, и боец наступательного характера, он не будет сидеть в тихом «музейном омуте», ему нужны победы и свершения… И все это «нехаевское и победоносное» чем оно отличалось от «огородниковского» и «корчагинского»? Как использовали свое историческое время эпохи избранные нами «визави»? И пусть Огородников не лидер, но он описывает лидеров, строивших музей, за двухсотлетний период. Сильные шаги Корчагина мы только что назвали. Теперь разгадываем, каковы были вторые шаги Руслана Шамсудиновича. И, главное, мы пытаемся «увидеть, узреть время и времена» через призму ЦВММ. Чем «было сильно каждое время» и/или «во что оно выродилось»?

Для нас это важно. Об этом мы исследований не знаем. Вряд ли есть исследования даже о Корчагине, не говоря уже о живом действующем директоре Р. Ш. Нехае… Значит, придется нам самим пытаться думать. На флоте бытует множество грубоватых поговорок. К нашему месту подходит: «Думать? Вот никогда этой ерундой не занимались, а теперь думать будем, да?»

О «живом — современном» Нехае, чем ближе к сегодняшнему дню его правления, тем размышлять все труднее. Равно как трудно было размышлять о роли Б. Ельцина при его жизни. То есть писать-то писали «хвалебные песни-кричалки», но критический разбор решений Ельцина из историков осмеливался делать только один Михаил Гефтер. Писать-размышлять, какие задачи-трудности и как в данный исторический момент решает человеческий мозг трудно не потому что страшно, а потому что близко! Очень близко, прямо перед вашими глазами находится «изучаемый объект». Детали мешают зрению, мелкие детали дел и событий находятся так близко перед вашими глазами, что кажутся большими, закрывают горизонт, мешают увидеть по-настоящему крупное, главное… Нужно отодвинуться в прошлое (или изучаемый объект, в данном случае Р. Нехая, туда «отодвинуть»), чтобы увидеть явление в целом и те пропорции, которые для него характерны. Кто он — штангист или гимнаст, забияка или боец? А он так «близко стоит», что как в индийской сказке про слона: «Слон так близко стоит, что виден только один его желтый глаз». Тогда ответ единственен: слон — это желтый глаз!

Но Гефтер рискнул. И рассматривал Ельцина и все его причинно-следственные связи и мотивы, трудности и их решения. И мы рискнем.

Сила Нехая не в сплоченности и командной игре! Его сила в «демократическом централизме»! В армии и на флоте все нити управления находятся у одного — у командира. Это централизм. На военном языке уставов это единоначалие! И ответственность, практически за всё, у командира личная! Почему демократический — если командир волевой, он держит крепко в узде все направления работы. У каждого направления есть свой начальник, но отвечает за всё лично командир. Вот что такое демократический централизм. Постоянный контроль над всем приносит массу пользы (вот его сила!) и массу неудобств (его слабость). Неудобства: начальник физически и морально устает — невозможно быть высоким специалистом во всех вопросах. Его, начальника, за жесткий контроль и наказания «невиновных» и «сверхценные» идеи и распоряжения начинают избегать знающие люди, люди читающие и размышляющие (та самая русская «гнилая интеллигенция», которую так не любил В. Ленин), которая в размышлениях своих: «Ах, а может быть так было, а может и не так…» «А если бы он нес патроны…». Интеллигенция никогда не примет быстрого волевого решения. А Нехай примет. Поэтому они взаимно друг друга избегают. Отсюда Нехай в изоляции, он окружен только теми людьми, которые способны покориться и подчиниться. И которые «всегда готовы стрелять торпедами». Четкость, быстрота и натиск. Наполеоновское «главное ввязаться в битву, а там посмотрим…» — вот вам Нехай! И еще: все вокруг для него — обслуживающий персонал для достижения поставленных перед музеем целей. Друзей нет. Отсюда командирское, такое привычное для каждого старпома и НШ (начальника штаба) «А где мой ЖБД (журнал боевых действий) и ЖБП (журнал боевой подготовки) где?», «А где мое принятие решения на выход в море?», «Где мой суточный план?» и, наконец, адаптированное к музейной жизни: «А где мои статьи в журналах?» И многочисленные старпомы быстро исполняют всё, к чему командир должен быть готов на докладах и в штабах, сообразуясь с его и их вкусами и темпераментом.