Виктор Александров - Мафия СС

И Шуман сбежал сначала в Италию, а потом в Египет. О нем снова забыли — до 1959 года, пока один журналист из протестантского журнала «Крист унд вельт» во время поездки в Судан не обнаружил в дебрях Ли-Джубу «соперника» знаменитого д-ра Швейцера, занимавшегося изучением сонной болезни. Молодой репортер ничего не знал о прошлом бедного «отшельника», который оперировал негров в непосредственной близости от границы французской Экваториальной Африки. Он узнал о нем лишь после того, как за публикацией его статьи последовал взрыв негодования. Высокомерный Шуман уже не считал нужным скрывать свое настоящее имя и спокойно позировал перед фотообъективами…

Только в 1966 году д-р Шуман был выслан в ФРГ. Во время первой явки в суд в 1970 году он симулировал гипертоническую болезнь и был госпитализирован. Привезя из Африки бронзовый загар и рецепты местных знахарей, он умел поднимать свое давление и температуру до желаемых показателей. Однако западногерманское правительство не намерено было отпускать герра доктора, поскольку боннскому министерству финансов пришлось выплатить весьма кругленькую сумму в 10 миллионов марок в качестве возмещения ущерба 1357 гражданам, на которых Шуман практиковал методы стерилизации.

Неудачливый «соперник» д-ра Швейцера во время войны исправно служил вермахту и был замечен благодаря своему рвению. При содействии шефа СС Гиммлера он организовал медицинский штаб специального корпуса, где составлялись «типичные схемы продолжительности жизни» узников концентрационных лагерей. Получив сообщение из штаба СС в Берлине о плане Гиммлера полностью уничтожить население восточных стран, совет по здравоохранению собрал с этой целью тридцать пять врачей. Каждый из них, дававший когда-то клятву Гиппократа, должен был провести отбор среди тысяч детей, женщин и мужчин всех возрастов. Среди этих тридцати пяти палачей, в частности, были доктора Вебер, Халмерсон, Тило, Кёниг, Менгеле, Китт, Эндрес, Клер, Шерте, Стессель, Панжик, Мильхнер, Кауц, Эрлихман, Клауберг, Гейде.

Некий д-р Палух из Института гигиены изложил Эйхману во время его пребывания в Польше «теоретический рацион питания», предусмотренный для евреев и поляков: 1744 калории для рабочих, занятых тяжелым физическим трудом, и 1302 калории для обычных рабочих.

Этот предельно скудный рацион питания был отклонен РСХА как «расточительный». Берлин потребовал сократить его на 15 процентов. Эсэсовское начальство концлагерей, которому вменялось в обязанность реализовывать данный «медицинский план», считало оскорбительным для рейха, если заключенные жили более года… Бригада Шумана также предусматривала использование заключенных в качестве подопытных животных. Вот некоторые операции, проводившиеся Шуманом: кастрация, удаление яичников, облучение рентгеновскими лучами с целью вызвать злокачественные заболевания и т. д.

Доктора Халмерсон и Эндрес совершали свои ежедневные обходы блоков, насвистывая, и тех, кто имел несчастье как-то помешать их хорошему настроению, они обычно отправляли в газовые камеры. Однажды менее чем за час Халмерсон отправил туда 500 вконец ослабленных заключенных. Узника, предназначенного для ликвидации, помещали в зубоврачебное кресло. Пока двое эсэсовцев держали его за руки, третий завязывал ему глаза и закреплял неподвижно голову. После этого со шприцем подходил псевдосанитар. Он вонзал длинную иглу в сердце и вводил фенол. В большинстве случаев инъекция делалась неумело, и жертва теряла сознание. Тогда ее увозили в соседнее помещение, где приканчивали ударами дубинки… Некоторые из «санитаров» (обычно из числа «капо») сходили с ума. Другие становились маниакальными садистами. Д-р Клер установил «норму» — 500 жертв в день. Когда такого количества не набиралось, он отправлялся в блоки и сам выбирал жертвы, которых силой уводили в «зубной кабинет».

Ликвидировав таким образом поляков, СС готовилась к уничтожению русских военнопленных. Первыми в списке значились коммунисты, политкомиссары и интеллигенты.

Задуманная акция представляла собой сложную дипломатическую проблему, хотя Советский Союз не был участником Конвенции об обращении с военнопленными. В Берлине было решено, что следует тщательно замаскировать эту операцию. Вновь прибывающих в лагерь русских раздевали и помещали в блоки, где даже зимой не топили и можно было «согреться» только теплом обнаженного тела. Затем им выдавали холщовую одежду и — некоторым — башмаки. Экипированных таким образом русских отправляли на работу — строительство дорог. Их нещадно избивали. За малейший перерыв в работе их отправляли в бункер, где, голые, они подчас находились при минусовой температуре. Это завершало процесс ликвидации; советские военнопленные умирали от истощения и холода. В лагере Штрутхоф (в Эльзасе) некий Штивиц устанавливал, двигаются ли еще его жертвы, при помощи раскаленного железного прута. Умирающих приканчивали ударами дубинок.

Советские пленные умирали не в госпиталях, а в бараках, «Медицинской» причиной смерти на 60 процентов были перитонит и пневмония. Это делалось на случай, если последует запрос со стороны Международного Красного Креста. Чтобы завершить этот сюжет, я напомню, что медицинская команда под руководством Хорста Шумана, кроме Штрутхофа, орудовала в таких концлагерях, как Освенцим, Хельмо, Биркенау, Собибор, Майданек, Треблинка, Красник, Катовицы, Дубровник, Кошчежин, Хоров, Торунь, Нове-Място.

Пока я писал эти строки, из моего досье выпал пожелтевший от времени листок. Речь губернатора Франка, произнесенная в 1942 году:

«Я открыто заявляю, что несколько сотен польских интеллигентов будут вскоре уничтожены, поскольку мы закончили подготовительный этап нашей беспощадной борьбы. Фюрер приказывает нам ликвидировать все руководящие кадры Польши. Несколько позже мы сократим количество тех, кто останется в живых. Я настаиваю: мы не должны поддаваться никаким эмоциям, если вскоре расстреляют или отправят в газовые камеры еще 17 тысяч человек. Речь идет о жертвах войны. Я напоминаю вам, что все здесь присутствующие числятся военными преступниками в списке, находящемся в сейфе Рузвельта. Я имею честь фигурировать в нем первым…»

Юстиции Франкфурта-на-Майне понадобилось четыре года, чтобы составить обвинительное заключение против Шумана, касавшееся его программы эвтаназии. Несмотря на две тонны изобличающих документов, 82 свидетеля, присутствующих на суде, и 34 письменных показания, ни словом не было упомянуто ни о его программе стерилизации, ни о его «гигиеническом плане» в отношении заключенных Освенцима и Бухенвальда. Когда журналисты осведомились о причинах такой медлительности у судьи Манфреда Шнитцерлинга, они услышали в ответ, что, заваленные сотнями подобных досье, суды просто не имеют времени и возможности, чтобы опросить всех свидетелей.