Александр Проханов - Крах однополярного мира

При этом имперский кризис часто был не просто «апокалипсисом», «концом света» — но и являлся точкой нового «рождения» империи, когда старые принципы государственного устройства, идеологии и общественного договора вынужденно менялись на новые, которые позволяли старой империи возродиться буквально «с чистого листа». Наиболее близким к нам примером будет связка Российская Империя-Советский Союз-Российская Федерация, которую стоит воспринимать, как двойную «пересборку» русского имперского проекта, а не как три отдельных государства. Тогда становится понятной историческая преемственность СССР от Российской Империи и Российской Федерации от СССР, и возможным — системный анализ тех изменений, которые произошли после кризисов 1917 и 1991 годов.

Учитывая кризисы, сопровождавшие, казалось бы, «тысячелетние» империи, можно увидеть, что реальный «имперский жизненный цикл» составляет всего лишь 150–200 лет, а иногда — и того меньше, около века. Тринадцать китайских кризисов за более чем две тысячи лет — это ещё достаточно стабильное, «нормальное» развитие имперского проекта, которое соответствует классическому аграрному демографическому циклу, составляющему от 200 до 300 лет. В том же случае, если имперская система выходит из равновесия в гораздо большей мере, нежели в случае стабильного и устойчивого Китая, имперские кризисы могут стать перманентными, пока не будет найдено новое решение для развития проекта. Например, в истории Римской империи восемь её кризисов разбиты на четыре чётко различимые группы, каждая из которых приводила к практически полному переформатированию внутренней структуры и внешней политики. При последнем из этих кризисов Западный Рим просто не выжил — хотя Восточная империя, переформатировав себя в том же кризисе V века нашей эры, смогла просуществовать ещё тысячу лет, опять же, получив свои пять кризисных периодов, последний из которых она также не пережила.

Что же является основой роста, расцвета, упадка, кризиса и возможной гибели империй?

Для исторического анализа феномена империи нам необходимо получить некий математический аппарат, абстрактно, но точно описывающий процесс имперского развития. Пока в какой-либо отрасли знания нет математики — она представляет собой только механический процесс накопления массы разрозненных фактов, которые часто интерпретируются весьма вольно и бездумно, а в случае с историей или с геополитикой — ещё и в угоду существующей политической или общественной конъюнктуре.

С другой стороны, даже простейший график, на котором уложены в унифицированном виде те или иные параметры сложной системы, даёт картину некоего исторического процесса, в котором, например, уже нет «плохих» Тони Блэра с Маргарет Тэтчер, шаг за шагом загоняющих Англию в историческое безвременье, или же «хорошей» королевы Виктории, при которой над Британской империей буквально не заходило солнце. Сталин в рамках такого анализа должен быть лишён эмоциональной оценки, точно так же, как Николай II, Ленин, Горбачёв или Пётр I. Мы должны анализировать сухой график, а не погружаться в споры о «страстотерпцах», «тиранах», «деспотах» или «помазанниках божьих». Так как уже определили, что в силу каких-то сугубо внутренних причин проблемы конституционной монархии, республики или государственного коммунизма оказываются разительно похожими.

Поэтому проиллюстрировать такой подход к анализу «пути империи» стоит простым и наглядным графиком, который условно можно назвать «ресурсы/структура/расходы». Потому что именно в нём обычно наглядно показан сюжет любого крупного цивилизационного кризиса, без разницы — происходит ли он во времена краха Римской Империи, войны за «испанское наследство» или же нынешнего длительного процесса увядания английского, европейского и, частично, русского геополитического влияния.

Вот этот график. Сначала его стоит рассмотреть в полном виде, а затем — возвращаться к нему по мере развития того или иного исторического сюжета:

Поскольку история и общественные науки ещё только учатся пользоваться математикой, то вид этого графика весьма условен. Понятная координата этого графика пока что одна — это время. Любое человеческое общество развивается во времени — и рецепты, которые подходили для условий Российской империи образца 1904 года, ещё не проигравшей войну с Японией, никак нельзя было применять для СССР 1941 года, ещё не выигравшего войну с фашистской Германией и Японией. Просто потому, что СССР находился в ином состоянии, нежели поздняя Российская империя. А вот крах Рима или же нынешнее увядание Великобритании, Евросоюза или США могут оказаться чрезвычайно схожими, так как эти системы попадали (или в ближайшее время — попадут) в одни и те же условия и испытывали (испытают в будущем) на себе влияние сходных факторов.

Поэтому, выбирая на временной оси некую условную точку «начала империи», можно строить параметрические графики. А вот с вертикальной осью ситуация посложнее. Тут отображены сразу три функции: создание первичных ресурсов, создание инфраструктуры того или иного общества и затраты на поддержание такой инфраструктуры.

Понятное дело, определение некоей абстрактной «мощности» этих трёх функций на одном графике весьма условно. Миллион кирпичей можно превратить в Колизей, а потом этот Колизей разобрать на тот же миллион кирпичей и сделать из них, например, 1000 домов на развалинах Рима. Но с точки зрения исторического процесса все эти сущности взаимосвязаны: сначала определённые ресурсы тратятся на создание некоей сложной сущности, важной для людей, а потом эта сущность постепенно ветшает и приходит в негодность, а люди в это время пытаются её спасти и сохранить. Как мы упоминали, часто этот процесс заканчивается весьма печально — сложная, построенная людьми система попадает в кризис и, не получая подпитки свежими ресурсами извне или за счёт внутренних резервов, неизбежно разрушается и распадается на более простые компоненты.

При этом, что интересно, часто сами по себе первичные ресурсы в такой создающейся, а потом — разрушающейся системе вроде бы никуда не деваются, каменные блоки сначала «собираются» в Колизей, а потом — распадаются, порождая на руинах старого мира новые организационные формы, обычно более простые и менее требовательные к ресурсам. По сути дела, в таком варианте человеческое общество и представляющая такую общность людей видимая империя ведут себя как биологический супер-организм, который тоже проходит в своём развитии естественные этапы рождения, роста, старения и смерти. Отсюда, кстати, и образы «дряхлой» Римской Империи V века нашей эры, «больного человека Европы» — поздней Османской империи или же навязчивый образ старой английской девы в качестве образа современного Британского Содружества. Мы интуитивно понимаем, что «золотой век» Рима — это первый, а не пятый век нашей эры, Стамбул проиграл не в XX веке, а ещё в XVII и так далее.