Александр Проханов - Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

ж) Санкционное давление на РФ сегодня гораздо сильнее, чем аналогичное давление на СССР образца 80-х годов прошлого века. Все просто: нынешняя Россия гораздо слабее, чем Советский Союз. Кроме того, санкции — это средство для внешнеполитической и внешнеэкономической изоляции России. А СССР изолировать было практически невозможно.

з) «Психологическая война» против государственного руководства с целью долгосрочной его дискредитации. В свое время ЦРУ имело даже специальную группу, которая создавала и запускала специальные анекдоты против «геронтократического руководства» СССР. Сейчас главной мишенью является, прежде всего, президент России, и здесь американское давление будет только усиливаться. Ведь не случайно сенатор Джон Маккейн уже сравнил Путина с Каддафи.

и) Тщательное взращивание «пятых колонн» и формирование агентурных сетей. По вполне определенным причинам, работа по выявлению всех «агентов влияния», да и прямых американских агентов так и не была доведена до конца после 1991 года. Приведу только один примечательный пример. В начале 90-х годов, сразу после завершения заседания Совета безопасности России, один из очень влиятельных членов этого Совета, прямо из Кремля звонил американскому послу в Москве и докладывал об итогах заседания. Между прочим, ежемесячно он получал от американцев 800 долларов. Когда Ельцину об этом сообщили, он попросил «не поднимать шум», чтобы не нервировать американцев, и только через несколько месяцев доступ к секретным документам этому форейтору русской демократии и по совместительству американскому агенту был прекращен.

Конечно, можно сказать, что всё это — «дела минувших дней, преданья старины глубокой…» Но, например, публикация известного «доклада Стила» — это не только черная метка американского военно-разведывательного комплекса президенту Трампу («Мы знаем о тебе очень многое — поэтому сиди и не рыпайся!»), но, вполне возможно, — и прямое напоминание российским спецслужбам, что в 90-е годы американцы ударно потрудились на строительстве своей агентурной сети в России.

Как уже отмечалось выше, вопрос о том, кто является ключевым субъектом мобилизационного проекта: государство, политический режим, партия, «глубинное государство», силовые структуры или кто-то еще? — для современной России не решён. Пока в этой роли единолично (и до сих пор не всегда последовательно) публично выступал президент Владимир Путин.

Конечно, в идеале главным субъектом мобилизационного проекта должно выступать реальное, полноценное государство. Однако, например, в странах Азии, Африки и Латинской Америки (за редкими исключениями) государство таковым субъектом не являлось. Может быть, потому, что оно чаще всего «вырастало» из колониальных администраций и за ширмой политической независимости продолжало таковой оставаться, то есть реально задача эффективного мобилизационного проектирования и реализации такого проекта перед ним не стояла.

Если говорить в сугубо практическом плане, то государство способно выработать мобилизационный план и эффективно его реализовать при наличии пяти основных условий.

Во-первых, государство обеспечивает единые правила функционирования экономических и политических акторов на данной территории на основе их действительного равенства перед законом. Иначе говоря, реальное, а не фиктивное государство жестко гарантирует единую систему ответственности «сверху вниз» и «снизу вверх».

Во-вторых, государство должно иметь свою общегосударственную идеологию именно как форму самосознания субъектности данного общества, данного социума, основанную не на некоем множестве пропагандистских лозунгов и заклинаний, а на отработанной системе обеспечения «общего дела».

В-третьих, государство должно иметь единый кадровый механизм, такую систему «социальных лифтов», которая гарантирует необходимые уровни компетентности управления и продвижение «наверх» эффективных кадров вне зависимости от их социальной, национальной, корпоративной, региональной или клановой принадлежности.

В-четвертых, государство жестко гарантирует соблюдение хотя бы ограниченного, но единого для большинства социума нравственного кодекса, системы общих моральных принципов.

Наконец, в-пятых, в таком государстве большая часть политической элиты должна быть консолидирована вокруг собственной непротиворечивой системы долгосрочных стратегических интересов.

Понятно, что современное российское государство не только весьма далеко от идеала, но даже не соответствует приведенным выше минимальным требованиям к субъекту мобилизационного проекта, а потому и не может выступать в качестве такового.

Одновременно в России отсутствует и система реальных партий, как мобилизующих различные части общества политических структур, — их просто нет. И если завтра, например, президент России подпишет указ об их роспуске, никто не выйдет на улицы, чтобы защитить совершенно бесполезных партийных бонз.

В принципе, чем большая часть данного социума вовлечена в реализацию мобилизационного проекта, тем выше должна быть его эффективность. Однако при этом должна быть некая опорная социальная группа, страта или класс, которые выступят своего рода авангардом в реализации этого общенационального мобилизационного проекта. То есть эта группа или класс способны выйти за пределы своего группового сознания и осознать общенациональную значимость, важность данного проекта.

Социум современной России представляет собой крайне интересную и поучительную картину.

Действительным ядром российского общества, на мой взгляд, является симбиоз двух подсистем. Прежде всего, это корпоративный компонент. Речь в данном случае идёт не только об экономических корпорациях, больших и средних, но и о так называемых бюрократических корпорациях — больших государственных ведомствах. Любое государственное министерство, по сути, и есть такая корпорация.

Во-вторых, это клановая подсистема. Причем это не только и не столько некие этнонациональные или криминальные структуры. На самом деле в современной России, по определению, большие и сверхбольшие корпоративные структуры (особенно бюрократические) функционируют не на основе безличностных «systems and requirements», а на базе сформированных т. н. больших и малых «команд». Это, кстати, одно из самых негативных последствий отсутствия в стране целостной кадровой системы.

Так вот, по мере своего роста и обрастания влиянием, эти «команды» превращаются в специфические кланы, которые борются за свою долю власти и привилегий, используя легитимные, не вполне легитимные и даже полностью нелегитимные средства и технологии.