Александр Проханов - Здравствуй, мобилизация! Русский рывок: как и когда?

Подобная ориентация влечёт за собой очевидные негативные последствия — мы даже о своей цивилизации говорим на чужом, не очень подходящем для её описания, языке, не формируем собственной идеологии, понимаемой как долгосрочный прогноз и образ желаемого будущего. В то время, когда в мире разворачивается острое противостояние цивилизационных проектов, мы не имеем и, соответственно, не предъявляем своего.

С библейских времен известно, что нет пророка в своем отечестве. Общественная мысль на Западе выдвинула многих выдающихся экономистов, социологов, политологов, футурологов: Валлерстайн, Нейсбит, Хантингтон, Фукуяма, Стиглиц, Тоффлер, Пикетти… И дело не только в том, что американцы могут по своему усмотрению раздавать Нобелевские премии. Они слушают своих учёных, пропагандируют их идеи, издают их работы массовыми тиражами. У нас этого не делается, и эту большую ошибку следует исправить.

Конечно, всё это — скорее, не вина, а беда наших гуманитариев. И связана она с тем, что, в отличие от представителей естественных и технических наук, в течение многих лет они работали без обратной связи, вновь и вновь доказывая, что последние постановления партийных съездов и пленумов есть вершина мировой гуманитарной мысли, и стремясь попасть в тот узкий круг, который эти решения готовил. Теперь такая обратная связь обязана появиться. Это пойдет на пользу и стране, и науке. А главное — станет понятно, что делают разные исследователи, и можно ли на их разработки опираться.

Именно с человеком связаны и главные угрозы, и основные надежды наступившего XXI века. При этом «машинная метафора», «теории рационального выбора» уходят в прошлое. Человек живёт в рациональном, эмоциональном и интуитивном пространствах. Он не всегда действует рационально, и это — его сильная, а не слабая сторона. Благодаря ей он порой оказывается способен на великое. России, вероятно, следуя высказанной Путиным метафоре, предстоит «сильно играть слабыми картами». Поэтому от уровня гуманитарных и социальных исследований, от научных результатов в этих областях сейчас зависит очень многое.

Третий шаг тоже очевиден. Надо перейти от имитации деятельности во многих отраслях, от создания информационного шума (вспомним «императив ФАНО», обращенный к подведомственным институтам: «Удвоить число публикуемых научных статей!») к конкретной, систематической работе. Следует признать, что «импровизации» в научной сфере: «Роснано», «Сколково», программа «обуниверситечивания» науки с её флагманом — Высшей школой экономики, захватывающие дух эскапады Агентства стратегических исследований (АСИ) и подзабытого ИНСОРа, погоня за местами в зарубежных рейтингах и так далее, — не дали содержательных результатов, хотя, конечно, позволили «распилить» немалую сумму государственных средств.

Но, прежде всего, подобные «импровизации» отвлекли внимание от того, чем сейчас необходимо заниматься. И среди «локомотивных» отраслей VI технологического уклада следует выделить биологию и тесно связанную с ней медицину. Каждая третья научная работа, публикуемая сейчас в мире, касается медицины. Очень долгая активная, здоровая жизнь будет одной из главных целей технологического развития, основным «соблазном» и «товаром» первой половины XXI века.

Если обратиться к средней цитируемости работ в разных областях науки, то для наук биологического цикла она составляет около 50, химии — 10, физики — 8, математики — 1,5, информатики — 1,5. Иными словами, главные научные прорывы на перспективу ближайших десятилетий ожидаются в биологии, которая приобретает ключевое значение и в контексте национальной безопасности. В 2013 году, до санкций, мы закупали продовольствия на $40 млрд., мегаполисы и сейчас «сидят» на импорте. Качество потребляемых нами продуктов не идет ни в какое сравнение с тем, что было в советское время. Контроль неудовлетворителен. Мы не можем быть уверены даже в отсутствии «закладок» в той пище, которую едим.

В 2012 году Синъя Яманака получил Нобелевскую премию за получение «фактора плюрипотентности», позволяющего превращать обычные клетки в стволовые и открывающего путь к созданию «запчастей» для человека. Но у медали есть и обратная сторона. Фактор плюрипотентности, распыленный над Москвой (наши средства мониторинга и медицинская статистика таковы, что мы этого не заметим), приведёт к росту заболеваемости раком на 5 %. Одна из наиболее закрытых и хорошо финансируемых оборонных программ США связана с защитой биологического пространства. То есть «поле боя» в следующей войне может оказаться совсем не таким, как в предыдущей…

Но развитие биологии — это не только сельское хозяйство, фармацевтика, медицина, оборона, правоохранительная деятельность. Это ещё и «зелёная» экономика, это совсем другое состояние окружающей среды и биосферы, которую не стыдно будет передать потомкам.

Императива у перечисленных шагов должно быть два: «Россия делает сама!» и «Безопасность через мировое лидерство».

Раньше мы это делали. И теперь сможем.

Характеризуя правление Сталина, одни выдвигают в его адрес обвинения в репрессиях и авторитаризме. Другие вспоминают о его роли в индустриализации страны и Победе 1945 года. Однако почти не упоминается тема глобального проектирования.

Глобальное проектирование — неотъемлемая черта, присущая советскому проекту, начиная с первых лет его существования. Советская власть получила в свои руки огромную страну с отстающей на сотню лет от современных ей западных образцов аграрной и промышленной системой. Размер этого пространства, численность населения и порядок задач, которые предстояло решать, определили курс на глобальные проекты на следующие несколько десятков лет.

К 1945–1947 гг. хозяйственное положение России оказалось в два раза хуже, чем оно было в начале 1941 г.

В 1946 г. Сталин поставил задачу организовать новый мощный подъём народного хозяйства, увеличить объёмы производства в три раза по сравнению с довоенным уровнем. Такой подъём гарантировал бы «продовольственную подушку» на случай новой войны.

Западные эксперты полагают, что объём промышленности СССР сможет восстановить за 20 лет. Сталин ставит задачу восстановить его за 4 года. На деле задача была решена всего за два с половиной года — к 1948 г.

При этом национальную экономику удалось выстроить так, что она оказалась полностью независима от Запада.

Одно за другим проходили снижения цен. Причём акцент делался на товарах вторичного потребления, что говорит о высокой степени решённости продовольственной проблемы. Да, можно говорить о том, что уровень жизни был чрезвычайно низким, однако следует иметь в виду, что заметная доля производства работает на «отстающие» регионы.