Ларри Симс - Дневник Гуантанамо

В интервью 2009 года лейтенант-полковник Коуч рассказывает, как на него повлияли эти открытия:

В то же время, когда я получил информацию от агента СУРВМС — документы, письма Госдепа — после долгих месяцев, которые я провел, слушая, читая и изучая всю эту информацию, однажды в воскресенье я оказался в церкви, где проходило крещение. Обряд дошел до литургии, когда молящиеся повторяют — здесь я перефразирую, но суть в том, что мы уважаем достоинство каждого человека, мы ищем мира и справедливости на земле. И когда мы произнесли эти слова тем утром, в церкви было много людей, но для меня это было неважно, я будто был там один. Я просто почувствовал этот неповторимый удивительный момент. Я не могу просто так прийти сюда в воскресенье и, как христианин, присоединиться к молитве о том, что каждый человек заслуживает достоинства и справедливости, что я всеми силами буду искать правосудия и мира на земле, и в то же время продолжить вести это расследование, опираясь на такие жалкие доказательства. В тот момент я понял, что мне делать. Ядолжен перестать колебаться [158].

Стюарт Коуч вышел из расследования по делу Мохаммеда, отказавшись выдвигать против него какие-либо обвинения на военной комиссии.

В итоге Мохаммеда ульд Слахи не удавалось ни в чем обвинить; ни один военный адвокат не был назначен на это дело, и, казалось, дальнейших попыток выдвинуть обвинения не будет. Статья в Daily News, раскритиковавшая решение судьи Робертсона по делу Слахи, объясняет это «брезгливостью» следователей по отношению к «доказательствам, полученным благодаря жестокому обращению», но в ней ничего не говорится о том, были ли вообще получены какие-то доказательства вины Мохаммеда во время зверских допросов в Гуантанамо. На слушании в 2005 году он рассказал, что ему приходилось придумывать признания под пытками, но следователи, должно быть, сами не брали в расчет то, что, как они знали, было вынужденным признанием. Поэтому их письменные отчеты, по словам Коуча, представляли собой нечто вроде «Кто есть кто в „Аль-Каиде“ в Германии и по всей Европе» [159].

Подобному тому, как для многих жестокое обращение с Мохаммедом подразумевает его вину, эти отчеты разведки тоже стали служить чем-то вроде опосредованного доказательства, что Мохаммед сам должен быть среди этих «кто есть кто». И все же, как предполагает Стюарт Коуч, Мохаммед едва ли мог сообщить больше, чем уже и так знали следователи. «Если память мне не изменяет, то большинство фактов были известны службам разведки до того, как его допросили». В интервью 2012 года Коуч отметил:

Я должен кое-что прояснить. Когда вы читаете отчеты, написанные Слахи, вы видите, что он ни в чем не замешан. Единственное, что связывает его с обвинениями, — знакомство с этими людьми. Он не причастен ни к чему, что я бы посчитал явной частью заговора «Аль-Каиды», итогом которого стало нападение на США 11 сентября [160].

И кажется, что американские разведывательные службы тоже не смогли накопать ничего, что уличило бы Мохаммеда в других терактах. В интервью 2013 года полковник Моррис Дэвис, который стал главным прокурором от военной комиссии Гуантанамо, описал последнюю попытку выдвинуть обвинения против Мохаммеда спустя почти два года после того, как Стюарт Коуч отказался от этого дела. Истинной целью полковника Дэвиса был не столько Мохаммед, который к тому времени практически перестал фигурировать в расследованиях, сколько заключенный, которого поселили по соседству с ним, чтобы смягчить последствия пыток и почти двух лет одиночного заключения. Этот заключенный не пошел бы на сделку со следствием, если бы Мохаммеду не предложили то же самое. «Нам нужно было придумать что-то для подобной сделки со Слахи, — сказал полковник Дэвис в интервью. — Это значило, что мы должны найти что-нибудь, в чем его можно обвинить, и с этим у нас были настоящие проблемы».

Когда Слахи прибыл, я думаю, у них было подозрение, что они поймали «большую рыбку». Он напоминал мне Форреста Гампа в том смысле, что в истории «Аль-Каиды» и терроризма было много громких событий, и был Слахи, притаившийся где-то сзади. Он был в Германии, Канаде, в разных местах, что кажется подозрительным, поэтому они решили, что он действительно «большая рыба», но, когда они по-настоящему взялись за расследование, оно привело их совершенно не туда. Помню, когда я только пришел туда в начале 2007 года, у нас была большая встреча с представителями ЦРУ, ФБР, Министерства обороны и Министерства юстиции, и мы выслушивали краткие отчеты тех следователей, которые работали со Слахи, и каждый из них сделал вывод, что в этом деле было много дыма, но не было огня [161].

Когда заявление Мохаммеда о пересмотре статуса заключенного наконец оказалось в федеральном суде в 2009 году, правительство США не пыталось доказывать, что он был крупной фигурой в «Аль-Каиде» или что он руководит всеми терактами и планами «Аль-Каиды». Окружной апелляционный суд написал свое заключение по этому делу:

США намереваются задержать Мохаммеда ульд Слахи на основании того, что он был «частью» «Аль-Каиды» не потому, что он воевал на их стороне против США, а потому, что он присягнул в верности этой организации, общался с ее членами, а также помог ей несколькими способами, принимая ее лидеров у себя как гостей и направляя начинающих джихадистов к известному оперативнику «Аль-Каиды» [162].

Когда судья Робертсон получил заявление Мохаммеда в 2009 году, окружной суд Вашингтона решал, является ли заявитель членом «Аль-Каиды», а для этого правительство США должно было доказать, что Мохаммед в самом деле играл активную роль в террористической группировке. Мохаммед присоединился к «Аль-Каиде» в 1991 году и поклялся организации в верности, но это была другая «Аль-Каида», фактически тогда она была союзником Соединенных Штатов. Мохаммед всегда подчеркивал, что с падением коммунистического правительства в Афганистане он разорвал все связи с «Аль-Каидой». При рассмотрении его прошения правительство настаивало на том, что раз Мохаммед периодически общался со своим родственником Абу Хафсом и еще несколькими своими друзьями и знакомыми, которые были активными членами «Аль-Каиды», значит он по-прежнему был частью организации. Некоторые подобные взаимодействия, возможно, оказали небольшую помощь организации, но, как утверждает Робертсон, это никак не было связано с финансированием террористов. Более того, контакты с этими людьми были настолько единичны, что «они скорее подтверждают рассказы Слахи о том, что он пытался найти баланс: избегать слишком тесных контактов с „Аль-Каидой“, но одновременно постараться не стать им врагом».

Решение судьи Робертсона удовлетворить прошение Мохаммеда и немедленно освободить его было вынесено в критический момент: к 1 апреля 2010 года правительство США проиграло 34 из 46 дел о пересмотре статуса заключенного. В нескольких апелляциях в Окружном апелляционном суде Вашингтона правительство требовало принять более «размытый» стандарт признания подсудимого «частью» «Аль-Каиды». Апелляционный суд в ответ признал решение судьи Робертсона недействительным и направил дело на повторное рассмотрение Окружного суда. Как указано в объяснении, предоставленном апелляционным судом, правительству более не требовалось предоставлять доказательства, что заключенный в Гуантанамо исполнял приказы «Аль-Каиды», когда его задержали.