Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Вспомнив об Ахматовой, логично перейти к теме послевоенных репрессивных кампаний. Особенно часто в послевоенной истории сталинских репрессий интеллигенция вспоминает постановление «О журналах “Звезда” и “Ленинград”» 1947 года, в котором главный сталинский идеолог Жданов обрушился с резкой критикой, можно сказать, площадной руганью на Зощенко и Ахматову. Обычные оценки состоят в том, что режим нанес очередной удар по интеллигенции, но оценки эти, впрочем, грешат интеллигентским эгоцентризмом. Мало заботило режим самочувствие отдельного писателя или поэтессы, а вот как раз борьба за власть вокруг Сталина в послевоенные годы резко обострилась и именно ей мы обязаны пресловутым постановлением.

Позвольте напомнить, что борьба была определена растущим влиянием так называемой «ленинградской» группировки, которая пришла в Кремль вместе находившимся тогда в фаворе у Сталина Ждановым. Им противостоял тандем Маленкова и Берии, которые начали накапливать против ленинградцев различный компромат. Так, например, г. Ленинград оказался в фокусе внимания Центрального комитета при разборе нарушений в ходе проведения денежной реформы. Назначенная проверка установила, что ряд руководящих лиц, используя служебное положение и нарушив закон, внесли вклады в сберкассы деньгами старого образца после прекращения операций… Далее последовало постановление ЦК ВЛКСМ «О недостатках в работе Ленинградской организации ВЛКСМ по идейно-политическому воспитанию студенческой молодежи». Здесь осуждалась слабость идеологической работы в высших учебных заведениях, перечислялись типичные для того времени недостатки в воспитании студенческой молодежи. Жданов отчаянно отбивался, демонстрируя свою личную бдительность, в том числе, пронося в жертву идеологически сомнительных литераторов-ленинградцев. Есть предположение, что только внезапная смерть спасла Жданова от опалы, но чаша сия не миновала его соратников.

Претензии, адресованные одному из наиболее ярких фигур среди «ленинградцев» Н. Вознесенскому, касались пропажи документов в вверенном ему Госплане СССР. Как установила проверка, за 1944–1948 годы исчезло более 200 секретных документов, в том числе 9 из личного секретариата председателя. В числе их: записка о мерах по развитию нефтяной и угольной промышленности в 1947 году, материалы о восстановлении черной металлургии Юга, записка об основных показателях плана производства цветных металлов в СССР, мероприятия об организации производства радиолокационных станций и т. д., а это все сверхсекретные материалы. Аналогичные грехи нашли и за другими «ленинградцам». Кроме всего прочего, некоторым из них было предъявлено обвинение «в моральном падении и стремлении к личному обогащению». На суде демонстрировались пригоршни золотых монет, бриллиантов, ювелирных изделий и старинных орденов.

Кроме Н. Вознесенского, были расстреляны крупные партийные функционеры Я. Капустин, А. Кузнецов, П. Попков, М. Родионов и другие, а всего репрессировано около 2000 человек. Позже один из «ленинградцев», премьер СССР Н. Косыгин вспоминал об эпохе «Ленинградского дела» с ужасом: «Для меня это было самое тревожное и страшное время. Я был отстранен от работы и ежедневно ждал ареста. Почему я остался жив, мне трудно объяснить, но, думаю, что меня спас Сталин» (138). Однако следует подчеркнуть, что в то время оно не было предано огласке, в средствах массовой информации о нем практически не сообщалось. Публичным осталось только постановление по Ахматовой и Зощенко, и эту видимуючасть борьбы интеллигенция восприняла как самую главную цель режима. Слепые ощупывают слона, и каждый представляет его по своему – один, хватаясь за слоновью ногу, как столб, другой, дергая за хвост, воображает, что слон похож на веревку.

Для истории истинное значение «ленинградского дела» состоит в том, что оно открыло дорогу на вершину власти руководителю Компартии Украины Н. Хрущеву. После празднования 70-летнего юбилея Сталина Хрущев утверждается секретарем ЦК ВКП(б) и одновременно секретарем московской парторганизации. Решение Сталина о его переводе в столицу не в последнюю очередь обусловлено стараниями Маленкова, укреплявшего после чистки центральные органы своими людьми.

Вторым знаковым событием той эпохи стало дело Еврейского антифашистского комитета. Среди интеллигенции широко распространено мнение, что именно оно положило начало антисемитской кампании в СССР. «Если рассматривать “дело ЕАК” как яркое проявление “сталинского антисемитизма”, то “Ленинградское дело” надо было бы считать столь же ярким проявлением сталинской русофобии… В действительности число репрессированных по “Ленинградскому делу” было, видимо, значительно больше, чем по “делу ЕАК”», – замечает по этому поводу И. Шафаревич (139).

Комитету было инкриминирована попытка незаконного создания Еврейской области на территории Крыма. Как позже стало известно, действительно ЕАК сделал первый шаг в этом направлении. Еще в конце войны, в 1944 году, он направил письмо в Правительство, предлагая создать в Крыму «Еврейскую Советскую Социалистическую республику». Именно этот термин употреблялся, так что явно подразумевалась республика, равноправная Украине или Казахстану, по советской конституции имевшая право на отделение (не говоря уж о своей компартии, правительстве и т. д.). Это был неслыханный поступок в тогдашней жизни. В среде руководителей ЕАК уже делили портфели: в президенты новой республики прочили актера С. Михоэлса и т. д.

«Дело Еврейского Антифашистского Комитета» разрасталось по мере дрейфа новообразованного государства Израиль в сторону США. Попутно в 1951 году в МГБ был учинен большой разгром по поводу раскрытия «сионистского заговора», в котором пострадало большое количество сотрудников-евреев. Были арестованы видные чекисты Эйтингон, Райхман и Свердлов, а также руководитель секретной химической лаборатории Майрановский, обвиненные в том, что они являются участниками «сионистского заговора», цель которого – захват власти и уничтожение высших руководителей государства, включая Сталина.

Отсюда же перебрасывается мостик к последней репрессивной кампании сталинской эпохи – «делу врачей». Его справедливо полагали одним из звеньев в готовящейся Хозяином акции по смещению Л. Берии. Дело начиналось с письма медицинского работника Л. Тимашук, которая утверждала, что А. Жданов умер вследствие неправильного лечения. Вскоре было получено письмо от легендарного маршала И. Конева, который утверждал, что его хотят отравить таким же способом, как и Жданова. Служба безопасности начала следственные действия. Верность диагноза Тимашук подтвердило патологоанатомическое вскрытие.