Константин Кеворкян - Фронда [Блеск и ничтожество советской интеллигенции]

Сам же Михаил Афанасьевич после чтения вслух отрывков из романа пришедшим гостям, разливая им водку из графинчика, любил громко заявлять, именно громко, на весь стол: «Ну, вот, скоро буду печатать!» И весело оглядывал шокированных гостей… Разумеется, Булгаков понимал, что при жизни шансы увидеть свой роман напечатанным у него мизерные – его свободомыслие и так громадный бонус от диктатуры.

Излишне добавлять, что ресторан дома Герцена, как позже и Центральный дом литераторов, находился в сфере постоянного внимания НКВД/КГБ. Болтливые интеллигенты – неисчерпаемый кладезь информации, поскольку собутыльничество несет в себе и элемент доверительности. Но и страдали литераторы от своей невоздержанности весьма основательно. Н. Хрущев приводит в пример известного украинского писателя Петра Панча: «Не знаю, как он сохранился. За ним следили и больше всего доносили писатели, вместе с которыми он работал. К сожалению, довольно часто он выпивал. Эти лица провоцировали его на какие-то разговоры, а потом все это передавалось, стряпалось дело, и вот уже документы готовы к аресту» (25). Но – пронесло.

Писательские дома в Москве, Киеве, Харькове были напичканы стукачами, там ежедневно исчезали люди и, тем не менее, писатели веселились. Пир во время чумы. Известно, как мучился Булгаков от бесконечного и шумного веселья живших наверху соседей – молодого баснописца Сергея Михалкова с женой, с которыми, в конце концов, и подружился. Или другой пример – уже из жизни украинской богемы. К. Чуковский: «Внизу под Рыльским живет Павло Тычина. Он не выносит громких звуков, страдает от каждого стука. Чтобы обезопасить себя от шума, идущего с верхнего этажа, он на свой счет «подковал» всю мебель Рыльского резиной. Но Рыльский, подвыпив, предлагает гостям и домочадцам:

– Давайте дразнить Тычину.

Гости начинают горланить «Дубинушку»: «Англичанин мудрец, чтоб работе помочь, изобрел за Тычиной Тычину…»

Это выводит Тычину из себя. Он прибегает с проклятиями… и остается, и сам принимает участие в хоре» (26). Другой украинский гений – Татлин – любит играть на им же сделанной бандуре, и они с Маршаком дуэтом под эту бандуру поют старые украинские песни, а какая же народная песня без чарки. Жить стало лучше, веселее, страшнее…

В центре Москвы стоит дом, где в тридцатые годы на одних площадках жили писатели и чекисты. Н. Мандельштам: «Бог его знает, как туда попали чекисты, может, их вселили на место арестованных из какого-то другого ведомства, разделявшего этот дом с писателями. Но они там жили, и соседям приходилось сталкиваться с ними по разным поводам. Однажды, например, пьяный чекист, которого жена выставила из квартиры, бушевал на лестничной площадке: он вспоминал в пьяном бреду, как допрашивал и избивал во время допроса своего товарища, и лил слезы позднего раскаяния.

Я дозвонилась в квартиру его жене и заставила ее впустить мужа, объяснив, что за такой пьяный бред ему тоже не поздоровится…» (27).

Никакой случайности в соседстве писателей и чекистов нет, о чем мы уже рассказывали. Многочисленные источники свидетельствуют о тесной дружбе советской интеллигенции и сотрудников органов, что, конечно же, не мешало последним изымать первых из обращения по первому звонку. Но пока стояло водяное (то есть водочное) перемирие бояться хищников не приходилось – все друзья, знакомцы, родственники. Б. Ефимов: «Кольцов поднялся в апартаменты Горького, а я остался в подвальном этаже, где встретил нескольких работников “органов”, знакомых мне по встречам в доме Бриков. Они сидели за столом, что-то выпивали и чем-то закусывали. Мне гостеприимно предложили принять участие в этой трапезе и сразу угостили “Степной устрицей”. Суть этого угощения состояла в следующем: надо было залпом выпить стакан голландского джина и тут же моментально проглотить сырое яйцо. Я довольно лихо проделал эту процедуру, заслужив при этом одобрение всей компании» (28). Все водили дружбу с ГПУ-НКВД и хотели, чтобы потом репрессии, разметавшие эту организацию, их не коснулись?

Но и красные янычары выкованы не из железа, и «мальчики кровавые в глазах» частенько подталкивали «натруженные» рученьки к стакану. Как-то один из следователей, бывший рабочий, падая с ног от круглосуточных допросов, украдкой прихватил с собой «на работу» бутылку водки. Будучи не в состоянии бороться со сном, он периодически доставал из стола бутылку и делал глоток. Первые ночи это как-то выручало. Но однажды он, что называется, перебрал… На его беду, обход этой ночью делал сам Ягода со своим заместителем Аграновым. Они открыли дверь очередной камеры – и их глазам предстала такая картина. Пьяный следователь сидел на столе, жалобно восклицая: «Сегодня я тебя допрашиваю, завтра ты меня. Ни гроша-то наша жизнь не стоит!» Арестованный стоял рядом и отечески похлопывал его по плечу, пытаясь утешить (29).

Далеко не все выдерживали испытание выпивкой. Многие впадали в зверство, характерное, впрочем, для русского пьянства. Например, актер Л. Кмит, известный нам по роли симпатичного Петьки в фильме «Чапаев», в состоянии алкогольного аффекта избивал свою малолетнюю дочку. Отговорка была одна: «Уйдите отсюда, дочка моя, что хочу, то и делаю» (30). Не вяжется с образом положительного героя? А разве он один!? Кто уж положительнее шахтера Алексея Стаханова, примера для подражания всей страны. Но став знаменитостью Стаханов спился и последние десятилетия жизни был хроническим алкоголиком.

Это о нем рассуждает хитроумный сфинкс в «Москве – Петушки»: « Знаменитый ударник Алексей Стаханов два раза в день ходил по малой нужде и один раз в два дня – по большой. Когда же с ним случался запой, он четыре раза в день ходил по малой нужде и ни разу – по большой. Подсчитай, сколько раз в год ударник Алексей Стаханов сходил по малой нужде и сколько по большой, если учесть, что у него триста двенадцать дней в году был запой ». Или шеф Стаханова – министр угольной промышленности А. Засядько: «Был любимцем Сталина. Суровый, волевой, решительный, вздорный, непредсказуемый – словом, настоящий мужчина. И страшный матерщинник… Пил он только стаканами и никогда не закусывал… Водка сгубила его, но без таких, как он, не было бы нашей истории. Сейчас в Донбассе есть шахта им. Засядько» (31).

И действительно, без этой породы яростных, безудержных людей – от писателей до министров – не было бы советской страны. А уж хорошо это или плохо решайте сами. «Меня могут спросить: “Что же, Сталин был пьяница?”. Можно ответить, что и был, и не был. То есть был в том смысле, что в последние годы не обходилось без того, чтобы пить, пить, пить. С другой стороны, никогда он не накачивал себя так, как своих гостей, наливал себе в небольшой бокал и даже разбавлял его водой», – вспоминает Н. Хрущев (32). Скорее всего, Сталин попросту осторожно относился к спиртному, памятуя, что его отец погиб от пьянства.