Юрий Поляков - Честное комсомольское!

– Любая революция влечет за собой варваризацию и временное снижение социальной дисциплины.

– Но прошло уже 20 лет после 90-х годов.

– Правильно. А это и для меня загадка. Даже те, кто взял власть в 17-м, уже к середине 20-х поняли, пора наводить порядок, срочно восстанавливать социальные структуры, дисциплину, ответственность. Кстати именно тут исток репрессий, а не в паранойе вождя. Мы же двадцать лет уже, как выражался мой прямой старшина в армии, «жуем сопли».

Звонок в студию

– У меня есть рецепты изменения – как победить бюрократию. Первый: отменить налоговую бюрократию, оставить один фиксированный налог. А еще надо вернуться к советской выборности судей. А также я бы добавил выборность прокуроров и полиции. Юрий Михайлович, а вы как считаете, это поможет?

– По-моему, наша судебная система не соответствует, на мой взгляд призыву президента Дмитрия Медведева, который сказал: решайте все вопросы в судах. Сошлюсь на конфликт в писательском сообщества. Мы судимся много лет без толку. Выигрываем процессы, но доходит до Верховного суда и он все возвращает на пересмотр, хотя нарушает при этом основополагающий принцип правовой определенности. Знаете, если так себя ведет Верховный суд в отношении знаменитых писателей (Гранин, Евтушенко, Битов и др.) то, как же добиться справедливости обычного человеку без денег. Боюсь, никак не добиться. Мы живем в обществе, накопившем критическую массу социальной несправедливости…

– А разве невозможно быть чиновником – гражданским ли, военным – и оставаться честным человеком? Илиу них трансформируется само понятие честности, порядочности, и как только человек становится чиновником, так он тут же перестает быть честным?

– Можно. И таких в чиновничьей среде множество. Но стиль нашей жизни сегодня определяют не хорошие люди, а плохие. Вот в чем драма!

– Юрий Михайлович, как писатель, понятно, вы творец, а вот как главный редактор «Литературки» вы себя чувствуете чиновником и бюрократом?

– Нет, конечно. Газета – творческий организм. Я в такой же степени чиновник, как, скажем, руководитель МХТ Олег Табаков. А может и в меньшей степени. Во всяком случае, взгляды на современную культуру у меня шире, чем у Олега Павловича, который кроме Улицкой и Шишкина никого в нынешней литературе не знает. А наша газета дает самый широкий спектр мнений.

– Вам это удается?

– Да. Мы, пожалуй, единственное культурологическое издание, где рядом стоят постмодернист, реалист, либерал, консерватор, патриот…

– То есть, вас бюрократические привычки вообще миновали? Но вот мы у вас были, там у вас секретарша, портфель такой толстый.

– А вы предлагаете носить рукописи в рюкзаке?

– Машина, водитель…

– Если бы не было машины, я бы к вам сюда на выселки не доехал. Но газеты – это тоже организация, а каждая организация склонна к бюрократии. Один журналист, перейдя в кабинет начальника, остается журналистом, другой быстро превращается в столоначальника. Но чаще происходит смешение качеств. Я тоже не исключение. Но главное в том, какие качества доминируют в человеке… Если бы во мне возобладали бюрократические качества, вряд ли КП пригласили…

– Насколько нам известно, вы заканчиваете сейчас третью часть своего нашумевшего романа «Гипсовый трубач», в котором показываете отечественное чиновничество во всей его неприглядной красе.

– Да, это завершающая часть. Честно говоря, мне даже неловко: на улице, в поезде, в самолете, в театре подходят совершенно незнакомые люди, извиняются и спрашивают: «Когда третья часть „Трубача?“». Даже военный комендант Кремля у меня поинтересовался. Пользуясь огромным тиражом КП, сообщаю: третья часть выйдет в конце года.

– А вы не боитесь, что ее «задробят»?

– Да нет. Сейчас у власти (что хорошо, кстати, для писателей) несколько пренебрежительное отношение к влиянию литературы и влиянию печатного слова вообще. Они думают, что все решает телевидение, радио, Интернет. Они просто не понимают, что литература, даже вышедшая сравнительно небольшим тиражом (хотя мои книги выпускаются сотнями тысяч экземпляров), если в ней найдена точная формула времени, впечатывается в мозги так, как не впечатывается ничто другое. А потом вдруг политики начинают излагать мысли, которых у них еще недавно не было в голове. Откуда? От нас, от писателей. Проникло, просочилось, проняло…

Подготовила Любовь МОИСЕЕВА.

В ночь на среду в Переделкине избили жену писателя Юрия Полякова. Главный редактор «Литературной газеты» находился на даче в Переделкине вместе с супругой. В половине четвертого ночи, когда бандиты залезли в дом, супруги еще не спали. Вначале злоумышленники напали на помощницу по хозяйству, которая жила во флигеле. Домработницу связали, засунули кляп в рот и отобрали ключи от дома. Навстречу им попалась супруга Юрия Михайловича, которую преступники принялись бить пистолетом по голове. Услышав шум, писатель спустился со второго этажа. И встретился лицом к лицу с бандитом, держащим в руке пистолет. Поляков бросился за ножом. Но пока прибежал, преступников уже и след простыл. Они не взяли ни деньги, ни драгоценности, ни оргтехнику. Сам Поляков считает, что нападение связано с его профессиональной деятельностью в «Литературной газете». Там был опубликован ряд материалов о попытке продать писательские дачи в Переделкине.

– Юрий Михайлович, прежде всего – как чувствует себя ваша супруга?

– Супруга моя чувствует себя плохо. Ее очень сильно избили, просто изуродовали. Что потом делать, я не знаю.

– Как вы оцениваете происшедшее?

– Это была совершенно понятная акция устрашения.

– По отношению к вам, как главному редактору «Литературной газеты»?

– Конечно. Потому что проникли в дом. Жена, кстати, не спала, она читала в это время, в 3.30. У нас разный режим, поэтому я спал на втором этаже, а она обычно ночью читает. Горел свет. То есть они совершенно сознательно это сделали…

– Что было дальше?

– Когда я услышал дикие крики, прибежал, и увидел этого налетчика, одетого, как в фильмах, во все черное – в черной вязаной шапке, как положено. Буквально за несколько секунд пока я метнулся в свой кабинет за ножом (у меня есть подаренный десантниками нож), – за это время он скрылся…

– Почему это случилось именно сейчас?

– Это было сделано неделю спустя после того, как мы в ОБЭП передали документы, подтверждающие махинации нынешнего руководства Международного литфонда во главе с Иваном Переверзиным.