Михаил Хазин - Воспоминание о будущем

Здесь нужно отметить еще одно обстоятельство. Дело в том, что описанный в формуле Фишера показатель «скорость оборота» денежной массы не имеет численного выражения, никто не умеет его считать. Но тем не менее скорость оборота существует и можно делать относительные выводы о его темпах. Так, в условиях роста инфляции скорость оборота денег растет (владельцы денег стараются их как можно быстрее потратить), в стабильных условиях она падает. И если есть две условные экономические системы с одинаковым уровнем монетизации, но в одной мультипликатор высок (США до кризиса) и низок (после 2014 г.), то в них скорость оборота денег разная (поскольку в финансовом секторе деньги обращаются быстрее). Это создает определенные эффекты, но они выходят за рамки, которые я рассматриваю в этой книге. За одним исключением, о котором ниже.

Понимание того, что без эмиссии финансовая система находится в крайне сложном положении, в общем, было у финансистов всегда. Действительно, главные активы банков – это накопленные домохозяйствами и корпорациями долги, и если поддержка спроса упадет, то это неминуемо вызовет спираль спада, которая сделает невозможным обслуживание этих долгов и тем самым обрушит финансовую систему.

При этом обсуждение реальных проблем финансовой системы совершенно не поощрялось. Наказание за нарушение этого запрета было довольно жестким, классическим примером является история с губернатором штата Нью-Йорк Элиотом Спитцером. Бывший прокурор штата Нью-Йорк и гроза Уолл-стрита в марте 2008 г. объявил о том, что у страховых компаний недостаточный собственный капитал в преддверие кризиса и потребовал, чтобы акционеры или увеличили уставные капиталы своих компаний, или передали бы управление своими компаниями, зарегистрированными в штате, регулирующей комиссии штата. То есть фактически признали предбанкротное состояние.

Срок на это действие он дал две недели, но уже через несколько дней США потряс грандиозный скандал: одного из фаворитов в предстоящих президентских выборах Спитцера журналисты поймали в мотеле с девушкой по вызову. Поскольку Спитцер в бытность свою прокурором еще и с проституцией боролся, его заставили уйти в отставку. А тема со страховыми компаниями как-то затихла. А уже через полгода, только компания AIG получила из бюджета много десятков миллиардов долларов для покрытия дефицита…

Хотя публично обсуждать проблемы было запрещено, денежные власти, как и аналитики крупных банков, прекрасно понимали, что рано или поздно счастье должно закончиться. Просто потому, что, когда кредитный мультипликатор денежной системы США снизится до 4, необходимо будет принимать одно из двух жестких решений: либо останавливать эмиссию, либо продолжать ее, но в условиях начинающейся инфляции. И вот в этот момент встал уже упомянутый выше вопрос противоречия, возникший по итогам Бреттон-Вудской конференции в далеком 1944 г.

Дело в том, что практически все институты Бреттон-Вудской системы международные. За исключением регулятора и эмиссионного центра самого доллара, ФРС США, которая действует в соответствии с национальным законодательством конкретной страны, Соединенных Штатов Америки. Да, конечно, управляется ФРС элитой Западного ГП, которая носит вполне себе транснациональный характер, но это только до начала реально серьезного кризиса. А высокая инфляция такой кризис в экономике США вызовет безусловно, поскольку экономика с высоким уровнем разделения труда (т. е. со сложными технологическими цепочками) просто не может существовать при высоком уровне инфляции. Поскольку разрушается система прогнозирования и управления финансовыми и материальными потоками.

Иными словами, категорической задачей финансистов, элиты Западного проекта, было вывести эмиссионный центр мировой долларовой системы из-под юрисдикции США. Эта задача была не просто осознана, но и поставлена и даже принята к реализации. Поводом стало обсуждение антикризисной политики после начала острой стадии кризиса в рамках нового (точнее, обновленного) формата лидеров 20 крупнейших по экономике стран мира – G20.

Логика в этой схеме была та же самая, которая использовалась после острой стадии первого ПЭК-кризиса в 10-е годы прошлого века, только уже не в национальном масштабе, а в масштабе финансовой системы всего мира. Тогда для поддержания кредитной системы был создан инструмент рефинансирования (т. е. снятия части рисков) банков – Федеральная резервная система США. Сейчас было предложено создать над мировыми центробанками единый регулирующий орган, под условным названием «центробанк центробанков». С теми же самыми задачами: снятия рисков, но уже не с коммерческих банков, а с банков центральных.

На протяжение нескольких месяцев эта тема была доминирующей не только на страницах финансовых и экономических СМИ, но и в переписке ответственных исполнителей и глав стран – участников G20. Разумеется, описывалась она как единственно возможная конструкция, гарантирующая выход из кризиса (аналогии с ситуацией 1913 г., впрочем, не упоминались).

Уже было решено, что институционально центробанк центробанков будет создан на базе МВФ, что он будет эмитировать новую мировую валюту на базе специальных прав заимствований, что он будет выделять лимиты национальным центробанкам, в рамках которых они только и могут заниматься эмиссией национальных валют… Возможно, были достигнуты и другие договоренности, но они остались за кулисами.

Тема активно обсуждалась, и сторонники Западного проекта в аппарате госорганов США активно его поддерживали. С учетом имеющейся у меня инсайдерской информации (не думаю, что я открою тут большую тайну) могу сказать, что в конце 2010 – начале 2011 г. переписка глав государств в рамках G8 и G20 по большей частью была посвящена именно созданию центробанка центробанков. Это обстоятельство особо не афишировалось (публично озвучивались другие политические моменты), но тем не менее эта проблема и в СМИ занимала серьезное место.

В частности, стало известно, что базой для центробанка центробанков должен был стать МВФ, соответственно, очень серьезно обсуждалась тема перераспределения квот в уставном капитале этой организации. Самую большую активность, по понятной причине, проявлял Китай, и он даже что-то получил. «Что-то» – потому что переговоры до конца доведены не были, в мае произошло знаменитое дело Стросс-Кана.

Предшествовало, ему 3 апреля 2011 г. концептуальная речь на ежегодном заседании МВФ и Всемирного банка. В ней Доминик Стросс-Кан заявил, что «вашингтонский консенсус с его упрощенными экономическими представлениями и рецептами рухнул во время кризиса мировой экономики и остался позади». В Вашингтоне придание огласке причин кризиса и речь в целом расценили, как вызов. Стросс-Кан заявил, что именно выполнение правил Вашингтонского консенсуса, среди которых стремление к достижению низкого бюджетного дефицита, бурному экономическому росту, свободному, никем не контролируемому финансовому рынку и либеральным налогам привели к мировому финансово-экономическому кризису. С точки зрения Стросс-Кана, для преодоления неопределенности посткризисного мира необходимо создать новые принципы экономической и социальной политики как для мирового сообщества, так и для каждого отдельного государства.