Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Что сие значит? Никто же не поверит, что биржевики заботятся о вашем здоровье или о благополучии вашей семьи больше, чем о своих доходах.

И если у порога биржи призывы к осторожности и благоразумию, значит, риск расставания с обожаемыми долларами у «народного капиталиста» весьма и весьма велик. Поэтому биржевики заранее готовят овцу к стрижке. Расчет прост: смотрите, в «народном капитализме» все честно, мы же предупреждали…

— Леди и джентльмены! — Полисмен жестом приглашает очередную группу экскурсантов на галерею.

Меня он останавливает, молча показывая на «Зоркий». В чем дело? Оказывается, с фотоаппаратом нельзя. И с биноклем. И с портфелем. Почему?

— Весьма сожалею, но были случаи, когда во время биржевых потрясений взволнованные зрители роняли тяжелые предметы вниз на головы биржевиков. Мы принимаем меры предосторожности.

С галерки внизу открывается толкучка, барахолка, дожившая до века атома и электроники. Гам и шум зауряднейшего базарного торжища, толпы суетящихся людей, а над ними — синеватые экраны с быстро меняющимися значками и цифрами, сложные автоматические устройства, огромный светящийся циферблат электрических часов.

14 часов 01 минута… 14.02… 14.03… За эти три минуты, возможно, миллионы долларов передвинулись куда-то, у кого-то вынули из кармана денежки, в чей-то сейф положили…

Главный зал биржи, который виден внизу, усеян обрывками бумаг. Возле высоких подковообразных стоек густо толпятся биржевики: там, на этих «торговых постах», заключаются сделки.

Внизу галдеж и суета, а на галерке благоговейное, сосредоточенное внимание. Соседка справа потянулась к лорнету, но тотчас же один господин, совершенно штатского вида, заметил это и коснулся рукава полицейского: смотри, нарушаются правила. Полицейский подошел, полушепотом попросил убрать лорнет. А на него уже оглядывались, как оглядываются на человека, шумно сморкающегося в зрительном зале во время концерта. Картина «народного капитализма в действии» положительно загипнотизировала галерку!

Кое-что о бирже я уже знал. Таинственные значки, бегущие по синеватым экранам, — условные обозначения корпораций. Например, «Т» — Телеграфная и телефонная компания. Цифры ниже — сделки с ее акциями, их курс, то есть продажная и покупная цена в данную минуту. Через несколько минут она может измениться. Специальные аппараты — тикеры, — отмечающие сделки, немедленно передают появляющиеся на экранах значки и цифры более чем в шестьсот разных городов, в три тысячи восемьсот контор, связанных с биржевыми сделками.

Множество контор, целая армия людей! Эти люди не сеют, не жнут. Они спекулируют ценными бумагами. И в этой стране их занятие считается солидным, даже почетным.

Доски во всю стену зала, напоминающие телефонные коммутаторы, предназначены для вызова биржевых маклеров — посредников. Раздается щелчок, открывается окошечко, в нем видна цифра — номер маклера. Он тотчас устремляется по вызову в будку, чтобы принять заказ на покупку или распоряжение о продаже акций.

Еще в давние годы говорили, что биржа — самое любопытное зрелище в Соединенных Штатах после Ниагарского водопада и гейзеров Йеллоустонского национального парка, причем у нее есть даже некоторое сходство с этими последними. Подобно тому как поднимающийся из гейзера столб горячей воды нередко скрыт от зрителей в облаках пара, так и истинные причины колебаний курсов акций скрыты завесой разных слухов, которые легко возникают или нарочно распространяются в атмосфере тревог, надежд, страха, недоверия, обмана.

По размерам главный зал биржи почти равен футбольному полю. На нем свыше тысячи игроков, играющих без судьи и без соблюдения правил морали. В ежедневных матчах участвуют только игроки самого высокого класса — члены Нью-йоркской биржи, внесшие не менее ста тысяч долларов. Среди них есть специалисты по самым различным операциям (или махинациям), но очень грубо всех биржевых игроков делят как бы на две команды: на «быков» и «медведей».

«Быки» играют в расчете на будущее повышение курса акций, «медведи» — на понижение. Одни стараются с выгодойдля себя использовать падение курса, другие — повышение. «Быки» стремятся поддеть на рога «медведей», биржевые «топтыгины» — задрать «быков». Но у кого «рога», у кого «клыки», с галерки определить невозможно.

«Быки» и «медведи», оживленно жестикулируя, носятся по залу. Постепенно начинаешь различать, что часть — в серых одинаковых пиджаках. Есть совсем молодые, есть и пригодные на классические театральные роли благородных отцов. А все в целом настолько чуждо, непонятно по духу, по целям, по атмосфере, что смотришь с галерки в зал глазами посетителя зоопарка.

— Господа! — вполголоса произносит полисмен.

Это значит, что прошло пятнадцать минут. Насмотрелся на «народный капитализм в действии» — дай другим взглянуть.

У «народного капиталиста», обладателя нескольких акций, в биржевой игре не больше шансов на выигрыш, чем у команды азартных дворовых мальчишек в матче со сборной футбольной командой страны. «Профессиональный игрок на бирже питает лишь презрение к игроку-дилетанту, к человеку, который покупает акции, руководствуясь интуицией, случайной информацией или скоропалительным решением», — говорится в брошюре о святилище Уолл-стрит.

Вывод? Отдайте ваши жалкие доллары брокеру, профессиональному биржевому посреднику, ведущему крупную игру, и положитесь на него. Брошюра предупреждает, что его совет не гарантирует от потерь. Но, не заручившись помощью опытного брокера, вы можете расстаться с вашими долларами в два счета, особенно во время неожиданных резких колебаний курса.

Ох уж эти «резкие колебания»! Вызываемая ими биржевая паника описана многими романистами. Читаешь, и кажется, что в этих описаниях сгущены краски, что в действительности все это как-то по-другому: спокойнее, деловитее, человечнее.

Но вот вам отрывки протокольно точной записи очередного биржевого землетрясения, зарегистрированные пером хроникеров:

«Издания вечерних газет сообщали: «Падение продолжается! Худший день с 1929 года! Паникой охвачены Европа и Азия!

Мелкие держатели акций, туристы, просто любопытные пришли к зданию биржи задолго до ее открытия. Сейчас они в оцепенении смотрели в зал, где у них на глазах под истерические выкрики, визг и оханье биржевых спекулянтов, маклеров, брокеров трещали и оседали устои «самой прочной в мире» экономики».

«Было половина одиннадцатого утра, когда на бирже объявили о банкротстве фирмы «Фиске Гатч»… Известие распространилось подобно пожару в степи, и на всех лицах появилось выражение ужаса. Аппараты, отмечающие курс, заунывными звуками давали знать об обесценивании бумаг…»