Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Еще квартал, и мы у Таймс-сквера, у этой Мекки правоверных нью-йоркских паломников. Здесь самая шумная, самая перенасыщенная рекламными вывертами часть Бродвея, идущего через Манхэттен наискось, врезается в нормальный прямоугольный перекресток Сорок второй улицы с Седьмым авеню.

И, как бы заразившись у Бродвея, Сорок вторая свой следующий квартал залила по обе стороны светом миллионов лампочек. Этот квартал никогда не гаснет и никогда не спит: здесь самое большое в Нью-Йорке скопление кинотеатров. К ним прилепились бары, развлекательные заведения, магазинчики, почему-то называемые книжными, но торгующие гороскопами, толкователями снов, пособиями по черной магии, непристойными открытками. Тут же, возле стены сберегательного банка, любимое место уличных проповедников, обличающих пороки никогда не спящего квартала.

От угла Пятого авеню до угла Восьмого десять минут хода. Это путешествие по живой диаграмме американской городской жизни. С каждым кварталом-клеточкой мы опускаемся по кривой всё ниже, ниже…

На углу Восьмого авеню невзрачный вход в сабвей напоминает лестницу в подземную общественную уборную.

О Восьмом авеню писатель Гей Теллес говорит: это печальная улица, «ее неоновые огни освещают стойки барменов, курящих девиц, бескозырки матросов и батареи бутылок пива. Это улица винных магазинов и ночлежных домов, улица нищих, которым не подают… Это улица, где хулиганы вырвали стеклянный глаз у портового грузчика Клиффорда Джонсона и выбросили его в сточную трубу. Здесь повар Рафаэль Торрес, рассвирепев, что автобус прошел мимо него не остановившись, вскочил в такси, догнал его и всадил нож в шофера…»

Это улица, где много магазинчиков, в которых трубки телефонов-автоматов «настолько грязны и липки, что вам противно приложить их к уху». Это улица, по которой после конца театрального представления движется толпа, старающаяся не замечать нищих и проповедника на Сорок второй, кричащего: «Грешники! Грешники! Библия учит, что без пролития крови вам не очиститься от греха!»

Угол Девятого авеню. Стрела-указатель: поворот машин в тоннель, который, нырнув под Гудзон, появляется снова на свет божий уже за пределами Нью-Йорка, в Нью-Джерси. Он отнимает у Сорок второй и без того поредевший поток автомашин. Но от этого перекрестка до Гудзона, где улица сравнительно пустынна, как раз и обосновалась муза дальних странствий. Сорок вторая еще раз изменила облик, отдав кварталы одному из транспортных узлов Нью-Йорка.

Тут машины чистят, ремонтируют, заправляют горючим. Здесь все виды транспорта, за исключением конного, обмениваются людьми и грузами.

Целый квартал рядом с Сорок второй занял семиэтажный вокзал междугородного автобусного сообщения — самый большой в мире. Он рассылает и принимает каждые сутки несколько тысяч автобусов. Свыше двухсот тысяч человек ежедневно начинают или заканчивают здесь свои путешествия. Огромные машины забили бы улицу тугой пробкой, но хитроумная система подземных путей и тоннель под Гудзоном выпускают их либо уже за рекой, либо на улицы с небольшим движением.

Между Девятым и Десятым авеню — Вест-Сайдский аэровокзал: яркие глянцевитые обложки проспектов международных авиакомпаний, торопливо стучащие каблучками стюардессы с сумками через плечо. Но отсюда не улетают: здесь, как и на аэровокзале Ленинградского проспекта в Москве, собираются, чтобы ехать на аэродромы.

Кажется, что в этом районе сама Сорок вторая готова сняться с места и двинуться в лучшие края. Многоэтажные гаражи и открытые площадки действуют круглые сутки. Вдоль улицы уже не отели, а мотели: нижние этажи занимают «крайслеры» и «форды», верхние — их владельцы. Пронзительно ярко окрашены заправочные станции «Ессо» и «Мобил», двух конкурирующих нефтяных монополий. В большом здании оптом торгуют грузовиками. Наконец, у берега Гудзона огромный загон. Он набит автофургонами-экспрессами с красным ромбом на кузовах — эмблемой агентства, занятого скоростной доставкой грузов в любой штат страны.

А рядом — обломки иной жизни. Сотни кварталов-прямоугольничков по обе стороны от Сорок второй на карте имеют всего несколько значков: отели, церковь, госпиталь, дом телефонной компании. Остальное — ничем не примечательная сетка улиц.

Тут бары с пыльными окнами, магазинчики, где вещи в витринах выглядят уже бывшими в употреблении. В щелях тротуара и у заборов из поржавевшей металлической сетки жесткая трава. Небрежно одетые женщины с тяжелыми сумками болтают возле мусорных проволочных корзин. Скучающий франт-пуэрториканец в красном жилете и с красной же «бабочкой» на шее глазеет на прохожих. Стучат машины в швейной мастерской, откуда старый негр катит к фургону вешалку на колесиках с готовыми платьями…

Десятое, Одиннадцатое авеню. Двенадцатое, которое могло бы стать набережной Гудзона. Но никакой набережной нет и здесь, как не было на другом конце Сорок второй, возле Ист-ривер. Только тут Гудзон отделен от улицы эстакадой автомобильной дороги, приподнятой для того, чтобы открыть доступ к грузовым причалам.

Двухпалубный корабль стоит возле частокола старых свай, где колышется зеленая бахрома водорослей. Стрелы поднимают из трюма кипы хлопка.

Парень с девушкой перебежали улицу и остановились у воды. Девушка крошит хлеб. Слетаются чайки и голуби. Степенные сизари неуклюже мечутся в снежной стае легкокрылых птиц, подражая им и пытаясь ловить куски на лету.

Кончился хлеб. Птицы разлетелись. Парень набрасывает на плечи девушки пиджак, и они долго смотрят на реку, на блеклую осеннюю зелень за Гудзоном.

Оставим их вдвоем. Вернемся в теперь уже знакомые кварталы. Но не будем спешить.

Станем обживать Сорок вторую.

Начнем от Ист-ривер, где улица выходит к штаб-квартире Организации Объединенных Наций. Несколько ее зданий образуют как бы международный островок среди кварталов Манхэттена. Здесь прямоугольный небоскреб секретариата ООН двумя широкими стеклянными стенами смотрит на реку и город. Две узкие боковые — без единого окна — облицованы чудесным голубовато-зеленым камнем, прозванным «жемчугом Вермонта».

А подле этой громады, не заслоняя ее, не мешая ей отражать зеркалом стекол бегущие в небе облака, невысокое здание с гладким, без украшений, куполом. В нем заседает Генеральная Ассамблея ООН.

Все на этом международном островке сработано просто, удобно, величественно. Лучшие архитекторы мира составили проекты. Знаменитые художники расписали стены. Каждый народ постарался, чтобы здесь была хотя бы крупица его труда и таланта. Ребята с греческого острова Родос собрали, например, много красивого черного камня, которым украшен главный фонтан. Деньги на постройку этого фонтана накопили американские школьники. Металлурги Канады сделали превосходные двери из никелированной стали.