Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

В знак верности делу мира советские люди послали на берег Ист-ривер скульптуру человека, перековывающего меч на плуг, и копию первого спутника, начавшего мирное освоение космоса.

Своей эмблемой нации, объединившиеся во имя сохранения мира на земле, выбрали земной шар в обрамлении ветвей оливы. Эта эмблема изображена на голубом флаге ООН. Она украшает и зал заседаний Генеральной Ассамблеи, куда каждую осень съезжаются представители большинства государств нашей планеты.

Когда весной 1945 года создавалась Организация Объединенных Наций, перед входом в здание, где это происходило, развевалось пятьдесят флагов. Наш алый флаг был и в числе пяти флагов великих держав, постоянных членов Совета Безопасности ООН, несущего главную ответственность за поддержание мира.

А осенью 1970 года, когда Организация Объединенных Наций торжественно отмечала «серебряный юбилей», четверть века своего существования, на высоких мачтах перед ее штаб-квартирой подняли уже сто двадцать семь флагов. За четверть века мир неузнаваемо изменился. На месте бывших колоний возникли новые независимые государства, и главное их пополнение дала Африка.

Торжественное открытие сессии Генеральной Ассамблеи происходит обычно в один и тот же день — в третий вторник сентября.

Хорошо прийти пораньше, когда зал заседаний почти пуст. Он торжествен и прост. Ни позолоты, ни колонн. С темно-голубых ребер купола льется мягкий свет. Стены украшают две огромные фрески: свободно-причудливое сочетание желтых, небесно-голубых и белых оттенков с одной стороны; красных, белых, темно-серых — с другой.

Над местами делегатов боковые стены прорезаны застекленными ярусами. Там фоторепортеры, кинохроникеры и операторы телевидения. Их видно, но не слышно: прозрачнейшие стекла, не мешая съемке, скрадывают стрекот и жужжание камер. Журналистам, имеющим на вооружении лишь ручки и блокноты, отведен балкон позади мест делегатов.

Полукружье делегатских столов обращено к возвышению, куда ведут четыре ступени. Там трибуна из темного с прожилками камня. «С этой высокой трибуны», — говорят о ней ораторы. Но зрительно она совсем невысока, куда выше ее облицованный светло-зелеными плитами прямоугольник, прикрывающий стол, за которым всего три кресла. В центре — место председателя Ассамблеи, справа от него — место генерального секретаря, слева — помощника секретаря.

Я любил наблюдать, как заполняется зал. Белые просторные одежды жителей тропических стран, черные лица африканцев, смуглые физиономии арабов, бороды кубинцев, раскосые глаза монголов, незнакомая почти никому речь племен Океании, бойкий говор гостей из Латинской Америки…

Председатель по традиции приглашает соблюсти минуту молчания, посвященную размышлению или молитве.

Воцаряется тишина.

Минута на размышление… Пожалуй, для него не грех бы отводить куда больше времени.

«Мы, народы Объединенных Наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны… проявлять терпимость и жить вместе в мире друг с другом, как добрые соседи…»

Таковы первые строки Устава ООН. Но почему же эта организация не выполняет волю народов: давайте разоружаться, давайте жить в мире! Идет война во Вьетнаме, напряженно на Ближнем Востоке.

Швейцарские ученые насчитали в истории человечества 14 513 больших и малых войн. Это лишь с той поры, когда за 3200 лет до нашей эры началась их более или менее достоверная летопись. За пять тысяч лет человечеству выпало всего 292 мирных года! Но и неполные три века затишья слагались из множества коротких передышек, отравленных страхом перед новыми войнами.

После пяти тысячелетий пришло время, когда могуче выросшие силы мира, возглавляемые нашей страной, успешно борются за предотвращение войн.

Борьба эта трудна. Международный островок, к которому выходит Сорок вторая улица, знал немало разочарований. И все же он остается островом надежд для миролюбивых народов планеты.

Вернувшись в Питтсбург или Охайо, солидный бизнесмен не бросит небрежно:

— В Нью-Йорке? Как всегда, в «Тюдор-отеле».

«Тюдор» — не высокая марка. Здесь нет роскошных апартаментов для нефтепромышленников или скотовладельцев, приехавших в Нью-Йорк поразвлечься. «Тюдор» возвели в двадцатых годах и ни разу капитально не перестраивали: было решено, что когда здание совсем устареет, его снесут.

Нововведения, которые я заметил за три года, заключались в том, что в вестибюле картину, изображающую пастуха и пастушку возле увитой плющом изгороди, перенесли на другое место и подсветили лампочками, а стены в узких коридорах перекрасили в розовый цвет, отчего особенно выделились ярко-красные двери комнат.

Менее бросающиеся в глаза, но безусловно замечаемые каждым приезжим перемены коснулись цен. Они росли год от года. Надо полагать, эти перемены были вызваны расходами по перевешиванию картины и вздорожанием розовой краски…

Несмотря на то что «Тюдор» стар и не дешев, номера в нем пустовали редко. Очень уж удачно расположен отель: Сорок вторая улица, всё под боком — и метро, и автобусные линии, и магазины. А главное — соседство с многонациональным островком штаб-квартиры ООН.

Владельцы гостиницы самым искренним образом приветствовали роса числа членов международной организации. Растет ООН в основном за счет стран небогатых, которые без риска пробить брешь в государственном бюджете не могут оплачивать своим делегациям счета за апартаменты в роскошной и сверхдорогой «Уолдорф-Астории».

Африканские делегаты охотно селились в «Тюдоре»: здесь подчеркнуто не замечали разницы в цвете кожи постояльцев, делая на этом бизнес. «Тюдор» приобрел таким образом интернациональную клиентуру, навсегда потеряв при этом лишь небольшую часть своих прежних постояльцев — мелких дельцов и туристов из Миссисипи, Луизианы, Алабамы и других южных штатов.

Я сменил в отеле семь номеров. Они отличались друг от друга только степенью шума, проникающего через стены и окна. Свет осенью не имеет большого значения. Но шум…

В Нью-Йорке платят за тишину.

В Копенгагене или Стокгольме полицейские и пожарные мчатся по городу с певучими клаксонами, настораживающими регулировщиков движения, но щадящими нервы пешеходов. В Нью-Йорке полицейская машина воем сирены может поднять мертвого. Несколько пожарных машин, мчащихся друг за другом по пустой ночной улице, надежно прогоняют сон часа на два. Днем посильный вклад вносят рекламные динамики, установленные на автомашинах. Наконец, истинное исчадие ада — тяжелые грузовики. Как они ревут, трогаясь с места после смены красного света зеленым! В облаках синего едкого дыма стада мастодонтов XX века мчатся, глуша все остальные звуки улицы.