Георгий Кублицкий - Таймыр, Нью-Йорк, Африка... [Рассказы о странах, людях и путешествиях]

Во время конвента демократической партии в 1968 году ловким репортерам удалось тайком установить микрофон в «накуренной комнате». Они надеялись услышать закулисные переговоры. Оказалось, однако, что все было решено даже до конвента…

Но в 1960 году «накуренные комнаты» были местом споров партийных боссов. Их решения оказались для многих неожиданностью. Говорили, что республиканцы выдвинут своим кандидатом в президенты миллиардера Нельсона Рокфеллера. А съезду представили Ричарда Никсона.

Наиболее вероятными кандидатами демократов считались Линдон Джонсон и Джон Кеннеди.

Джонсона знали лучше. Он давно «вступил на тропу политики» и последнее время стал лидером демократов в конгрессе. Джонсону было 52 года. В своем родном Техасе он владел богатым ранчо и доходной радиостанцией.

Думали, что будет так: Джонсон — кандидат в президенты, Кеннеди — в вице-президенты. Но Кеннеди очень энергично повел свою избирательную кампанию, не жалея денег отца-мультимиллионера, и боссы поменяли кандидатов местами, сочтя, что у Кеннеди больше шансов на победу.

После пышных церемоний конвенты демократов и республиканцев утвердили своих кандидатов.

Началась борьба за Белый дом.

Ее открыли «великие дебаты» — словесные поединки между кандидатами, которые должны были показать, чего именно каждый из них будет добиваться, если его изберут президентом.

Дебаты происходили в телевизионной студии. Каждый кандидат стоял возле своей небольшой трибуны.

Никсон выглядел усталым. Говорили, что был плох грим: он всегда гримируется перед выступлением по телевидению. Позже его противник шутил, что в любом гриме Никсон остается, к сожалению, всего лишь Никсоном.

Кеннеди обладал счастливой внешностью, вызывавшей расположение. Строен, красивое мужественное лицо, копна волос, улыбка… Самая обыкновенная нормальная улыбка, а не автоматический оскал политикана, привыкшего улыбаться перед публикой. Было в нем что-то мальчишеское, какой-то скрытый задор.

Эту моложавость противники ставили ему в вину: как, доверить мальчишке Белый дом?!

Кеннеди было в то время 43 года, Никсону — 47, президенту Эйзенхауэру — 70, причем на этот пост «Айк» вступил 62 лет. За всю историю Соединенных Штатов лишь Теодор Рузвельт стал президентом в 42 года, но не на выборах, а после убийства Мак-Кинли, при котором он был вице-президентом.

«Великие дебаты» начались очень мирно. Оба кивали головой в знак согласия с противником и признали, что цели, в сущности, у них одинаковы, а способы их достижения все же различаются.

По мнению газет, первый раунд закончился вничью.

Второй раунд, состоявшийся несколько дней спустя, прошел куда бойчее. Никсон, на этот раз загримированный под цветущего здоровяка, олицетворял энергию, волю, натиск. Он не смотрел в сторону соперника. Вперив взор в зрителей и сдвинув брови, он говорил с выражением непоколебимой убежденности о том, что в Америке все обстоит превосходно.

Кеннеди, слушая его, улыбался и нетерпеливо раскачивался у своей трибуны. Как хотите, но внешне «на миллион долларов» выглядел не миллионер Кеннеди, а величественный Никсон!

Кеннеди, подняв руку с растопыренными пальцами, сказал:

— Спор между нами о будущем страны. Никсон считает, что никаких экономических заминок и спадов у нас не будет, что наша мощь велика, что наш престиж за границей высок, что мы сильнее коммунистов и уверенно идем вперед. Я с этим не согласен.

— Нет, мы действительно сильны и едины, как никогда, у нас огромные достижения! — энергично настаивал Никсон.

Он говорил так потому, что его партия уже восемь лет находилась у власти, и надо было доказать, что под ее управлением страна прямо-таки процветает.

Тот же Никсон говорил уже совсем другое перед выборами 1968 года: к тому времени восемь лет в Белом доме находились демократы и он должен был всячески обличать их провалы, чтобы самому стать президентом-республиканцем…

Главная задача кандидата — внушать избирателям, что именно его партия — «о’кэй», что она хороша, крепка, знает дело и Джо Смит вполне может на нее положиться.

Республиканцы во время избирательной кампании напирали на то, что у них деловые и честные парни, тогда как демократы — сборище неспособных, неопытных людей, к тому же склонных потакать коммунистам.

Демократы утверждали, что, в отличие от республиканцев, этих приспешников богачей, они служат всему народу, что они, демократы, всегда идут в ногу со временем, тогда как их политических противников приходится чуть ли не на аркане тащить из прошлого века в нынешний.

Третий и четвертый раунды «великих дебатов» были лишь немного острее первых, причем «секунданты» Никсона обвинили Кеннеди в нарушении джентльменского соглашения. Ведь договорились же, что на противниках будут серые костюмы! Никсон был в сером и терялся на фоне занавеса. А Кеннеди надел темно-синий костюм, получив тем самым преимущество в глазах зрителей!

Но вот до выборов осталось около месяца, и в Нью-Йорке с удивительной быстротой, несвойственной этим животным, стали размножаться ослы и слоны. Ослы лягались, слоны победно размахивали хоботами на газетных страницах.

Слон — старинная эмблема республиканцев. Демократы выбрали осла. Кажется, прообразом эмблемы послужило не мирное домашнее животное, известное выносливостью и упрямством, а дикий быстроногий осел.

Слонов в Америке маловато, ослов — сколько угодно. Живого слона для сплочения республиканских рядов привели из зоопарка в зал заседания Национального конвента, где он под восторженный рев делегатов важно проследовал к президиуму. Живых же ослов приверженцы демократов приводили почти на каждую встречу с кандидатами своей партии. То и дело появлялись снимки Кеннеди и Джонсона, дружески обвивавших шею осликов.

Универмаг «Сакс-34» выпустил в продажу темные носки с белым ослиным профилем и с белой слоновьей тушей. Носками торговали на самом бойком месте — при входе в магазин.

— Вам пора включиться в кампанию! — выкрикивал продавец. — Покажите всем ваш партийный символ! Если вы еще не сделали выбор, покупайте сразу две пары и носите по одному носку из каждой пары! Слон — на правой, осел — на левой, если вы думаете, что впоследствии все же склонитесь к республиканцам!

Прямо на улицах продавались недорогие предвыборные галстуки с набивным рисунком. На галстуке со слоном, стоящим на задних ногах, было написано: «Никсона — в президенты!». «Кеннеди — в президенты!» — надрывался на другом галстуке осел в цилиндре «дяди Сэма».

Как-то я пошел в знаменитый мюзик-холл «Радио-сити». Вспыхивают огненные буквы: «Как его имя?» Чье имя? Да будущего президента, конечно!