Русская жизнь-цитаты - Русская жизнь-цитаты-декабрь 2019

Нынешнее государство - странный гибрид

царского с советским. Наши учебники не сообщают, что нападение СССР на Польшу было результатом предварительного сговора с Гитлером, а за нападение на Финляндию страну исключили из Лиги наций. Общая политика: замалчивать наши преступления (против своих и других народов) и педалировать преступления, совершенные против нас. Но зачем стесняться в оценках этих преступлений, если они даны ещё при Хрущеве? Делать это заставляет новая идеология, основной постулат которой: государство всегда право. А «негативизацию российской истории» продвигают наши западные враги.

Кто выиграл от глобализации. Мировой

чемпион – высший 0,1% России (от 40 млн. российских семей это примерно 40 тыс. семей, или 150 тыс. человек). А в более узкой группе правящих 4 тыс. семей Россия обходит с большим отрывом даже Китай, который, как считается, в наибольшей степени выиграл от глобализации (рост благосостояния у высших 4 тыс. российских семей более, чем на 8000%). Россия в этом переч…не стран единственная, у которой нижние 50% населения проиграли от глобализации и развала СССР (их благосостояние за последние 35 лет в среднем упало на 26%). Ещё один довод, почему никакого возврата к СССР верхний 0,1% не хочет и не допустит (популярная тема в либеральных кругах, дескать, современная Россия всё больше напоминает Советский Союз)

частная собственность здесь условна. Она

зависит от благоволения бандитского, по сути, государства. Если власти решат отобрать бизнес, то все тщетно. Шансов сохранить его немного больше, если силовые структуры и суды куплены захватчиком «в частном порядке», но есть возможность купить себе кого-то посильнее. Но здесь велика опасность обмана, помимо того, что это дорого. В такую экономику привлечь серьезные инвестиции очень трудно – они могут прийти только в надежде на очень большую прибыль, компенсирующую риски. Или же это будут инвестиции из Китая, когда сильное китайское государство будет выкручивать российским государственным бандитам руки. Сила против силы. Права, закона здесь – ноль. Лишь правила, основанные на давлении. Вспомним некоторые яркие деяния бандитского российского государства. Которое «государство» лишь в том смысле, что это не учреждение, работающее в интересах общества, а контора по управлению делами семей, родственников и друзей Путина, его подчиненных и выращенных ими за 20 лет бизнесов. То есть щупалец, присосавшихся к бюджету, запущенных сквозь «госкомпании» в экономку, ищущих, что и где прибрать. Итак, перелистнем мартиролог жертв правящей в России мафии. Захват ЮКОСа и превращение его в вотчину Сечина. Через уголовные дела. Проект «Сахалин-2» - выкручивание рук западным инвесторам, чтобы впихнуть на все готовое бездельников и неумех из «Газпрома». Через природоохранные дела. Захват «Евросети». Через уголовные дела. Захват Сечиным «Башнефти» и выколачивание при посредничестве Путина денег из Евтушенкова. Через уголовные дела. Дело банка «Восточный» и Майкла Калви. Через уголовные дела. Дело «Рольфа». Через уголовные дела. Теперь дело Nginx, главная цель которого ограбить, получить сотни миллионов долларов себе в карман. Через уголовные дела. Тем, кто имеет «физический» бизнес в России, в нашей бандитской системе не поможет ничего. Месторождение или торговую сеть из страны не увезешь, остается только, как Невзлину, Чичваркину, Петрову, спасаться самим и увозить свои деньги. С компаниями, основанными на интеллекте создателей, дело обстоит легче. Здесь лучше сразу создавать компании за границей, понимая, что, если сделаешь в России и заработаешь здесь деньги, велика вероятность, что на тебя нападут власти и постараются ограбить. Опять же, стена между «властями» и захватчиками невысокая. Когда это большие деньги (ЮКОС, «Башнефть», «ВКонтакте» Дурова), – ее нет. Здесь – единый фронт. Смотрите, молодые, талантливые, амбициозные программисты, желающие сделать свои бизнесы, на происходящее с Яндекс и Nginx. Делайте выводы и стройте неустанно дороги в страны, где права частной собственности защищены. Бегите из России. Бегите от банды.

Является ли дело Nginx, как

выразился основатель компании Максим Коновалов, «обычным рэкетом» или же это попытка силовых структур в очередной раз попытаться выудить технологии, которые в случае чего позволят «отключить» интернет, — вопрос открытый. Но есть вещи, которые мы можем заявить со всей определенностью: чем большую роль в экономике играет административный ресурс и связи, тем значительнее объемы извлекаемой ренты и тем масштабнее сектор деструктивного предпринимательства. И если вопреки подобного рода институциональной среде в стране вдруг возникает инновационный сегмент экономики, то со временем и туда проникают «предприниматели» от силовых ведомств.Теперь мы знаем, что с инноваций тоже можно получать ренту. Причем весьма традиционным путем. Так что, лояльность нынешним властям будет спасать российские IT-компании лишь до тех пор, пока выгоды от обретения новых источников ренты вдруг не станут резко выше издержек, связанных с атакой на инновационный бизнес.

Борис Акунин:'Как известно, репрессивный режим

Борис Акунин:'Как известно, репрессивный режим отличается от террористического тем, что первый карает действительных своих противников, а второй – кого придется, для запугивания. В последние годы правления Николая Первого этот фатальный рубеж был преодолен. Общество боялось и вздохнуть. Казалось, спокойствию империи ничто не угрожает. Известный критик Виссарион Белинский напечатал в журнале отрицательную рецензию, сильно выхолощенную цензурой, но все равно резкую. Писатель неосторожно ответил критику личным письмом, что очень удивлен таким отзывом, ибо ничего дурного в виду не имел. Тогда Белинский – тоже в письме, то есть неподцензурно, – доходчиво и откровенно объяснил писателю, а заодно и всему обществу, чем ему так не понравились «Выбранные места». «Неистовый Виссарион» обрушил на бедного Гоголя всю мощь и страсть своего публицистического дарования – и позаботился о том, чтобы копия письма попала к публике. Текст читали вслух, обсуждали, спорили. С исторического расстояния реакция «передового общества» на этот обмен эпистолами может показаться неадекватной, но в тогдашней воспаленной атмосфере верноподданническое высказывание признанного литературного кумира было воспринято как предательство. «Предоставляю вашей совести упиваться созерцанием божественной красоты самодержавия (оно покойно, да и выгодно), только продолжайте благоразумно созерцать его из вашего прекрасного далека: вблизи-то оно не так прекрасно и не так безопасно…» – обличал живущего в Италии прозаика находившийся в Германии критик. Некоторые пассажи письма звучали чеканным манифестом: «Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиэтизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и соре, – права и законы, сообразные не с учением церкви, а с здравым смыслом и справедливостью, и строгое по возможности их исполнение». А в 1849 году на волне всевозможных строгостей, призванных оградить Россию от революционной заразы, правительство затеяло большой судебный процесс, какого не бывало со времен декабристов – на сей раз по совершенно пустяковому поводу. Дома у молодого чиновника Михаила Петрашевского проходили еженедельные собрания, «пятницы», где гости вели разговоры о литературе, философии, новых идеях и прочем. Никакого заговора не существовало и в помине, да при очень пестром и широком круге участников это было бы и невозможно. Но власть по своему обыкновению на всякий случай присматривала за умниками. Некий Иван Липранди, в далеком прошлом декабрист и пушкинский приятель, а ныне сотрудник тайной полиции, чутко улавливая дух времени, подал начальству записку, в которой утверждал, что петрашевцы составляют «всеобъемлющий план общего движения, переворота и разрушения». Даже управляющий Третьим отделением Дубельт в эту чепуху не поверил, но государю обнаруженный «заговор» пришелся очень кстати. Было арестовано около сорока человек. Никаких действительных преступлений за ними не обнаружилось, и главным пунктом обвинения было публичное чтение письма Белинского или недонесение о распространении подобных сборищ. Военный суд вынес двадцать один (!) смертный приговор. 22 декабря 1849 года осужденных вывели на расстрельный плац и объявили о замене казни на каторгу в самую последнюю минуту. Поручик Николай Григорьев от потрясения лишился рассудка. Остальным, в том числе молодому военному инженеру Федору Достоевскому, изуродовали жизнь. Дело было окружено таинственностью, повсюду распространялись панические слухи о каком-то чудовищном революционном комплоте. Для этого, собственно, всё и затевалось. Огромные усилия, затраты и жертвы, на которые шла империя, чтобы поддерживать статус сверхдержавы, пошли прахом, когда разразилась большая европейская война – первая после сорокалетнего затишья. По сути дела столкнулись две исторические формации, две государственные системы, две хозяйственно-экономические модели, два мобилизационных механизма. Крепнущий капитализм вступил в борьбу с ветшающим абсолютизмом и побил его на территории, где последний считал себя сильнее – на полях сражений. Восточная война (1853–1856), как ее называют в зарубежной историографии, продемонстрировала, что для политического величия одной военной силы в современном мире уже недостаточно. 'Первая сверхдержава. История Российского государства. Александр Благословенный и Николай Незабвенный'