Валентин Катасонов - В начале было Слово, а в конце будет цифра.

Именно указанный труд Пачоли дал толчок быстрому развитию бухгалтерского учета, что, в свою очередь, ускоряло развитие капитализма. Немецкий философ и культуролог Освальд Шпенглер (1880–1936) считал, что главный вклад в переход Европы в новую эпоху (которую принято называть Новым временем) внесли три великих человека – Колумб, Коперник и Пачоли.

Действительно, вклад монаха-францисканца Луки Пачоли в строительство новой, капиталистической Европы трудно переоценить. Уже упомянутый выше Дмитрий Неведимов считает, что современную Европу трудно себе представить без вклада в создание ее капиталистического фундамента Луки Пачоли: «В 1494 году, всего через два года после „открытия“ Колумба, вышло первое широко известное описание счетной книги, или так называемой двойной бухгалтерии, разделения учета на дебет и кредит. Его выполнил итальянский монах Лука Пачоли в трактате „О счетах и записях“. Этот трактат был вскоре издан печатным способом, и он так захватил все „передовые умы“ Европы, что не выпускает их до сих пор».

Выше я говорил об эпидемии сплошной математизации наук, которая началась несколько веков назад. Под ней я имею в виду стремление все сложные связи, причины и следствия в нашем мире загнать в прокрустово ложе математических формул или теорем. А всё, что не поддавалось такой математизации, объявлялось ненаучным, оставалось «за кадром» интересов ученых. Поначалу тотальная математизация захватила естественные науки, особенно физику, механику и астрономию. Позднее она распространилась также на химию, биологию, физиологию и медицину. Наконец, в XIX веке математизация дошла и до социальных, или гуманитарных наук – истории, социологии, экономики. Убедительнее всего абсурдность тотальной математизации я могу продемонстрировать на примере экономических дисциплин, преподаваемых в вузе (занимаюсь их преподаванием в течение 45 лет).

Никто не спорит, что экономику описать и объяснить исключительно с помощью слов сложно и даже невозможно. Экономика имеет как качественную, так и количественную сторону. Количественная описывается с помощью чисел, графиков, элементарных формул. Иначе говоря, здесь задействован язык математики. В Новое время, как пишут историки экономической мысли, первой экономической школой была школа французских физиократов (основана Франсуа Кенэ в середине XVIII века). Те, кто изучал историю экономических учений, помнят таблицы Кенэ, которые в простой числовой форме выражали ключевые идеи школы физиократов.

А вот любопытная фраза из довольно известного специалистам письма Карла Маркса Фридриху Энгельсу от 6 июля 1863 года: «Мне теперь по необходимости приходится по десять часов в день заниматься политической экономией… В свободное время занимаюсь дифференциальным и интегральным исчислением». Да, занимался классик высшей математикой и, судя по всему, неплохо в ней разбирался. Но что-то мы не видим в «Капитале» ни производных, ни интегралов. Марксу и в голову не могло прийти, чтобы продемонстрировать читателям «Капитала» свои знания высшей математики. Самое сложное, что в «Капитале» имеет отношение к математике, – числовые схемы воспроизводства. Но для того чтобы их понять, знаний математики в объеме школы более чем достаточно.

Уже с начала прошлого века началась тотальная математизация экономических теорий и даже банальных журнальных статей по экономике. В некоторых из них на формулы приходится 90 % текста, а на слова (чаще всего из лексикона «птичьего языка») – лишь 10 %. Говорят, что идеологом непременной математизации экономических исследований выступил француз Леон Вальрас (1834–1910), свои взгляды на этот счет он изложил в труде под названием «Элементы чистой политической экономии» (1874). В этой работе он прямо заявил, что без высшей математики экономической науки быть не может и не должно. В историю экономической мысли Вальрас вошел как «чистый теоретик», далекий от практических, прикладных задач экономики. Однако современным сторонникам тотальной математизации это не мешает ссылаться на авторитет Вальраса.

Говорят, что большую популярность использование математики в экономике в конце XIX – начале ХХ века. приобрело из-за того, что благодаря математике удалось достичь больших успехов в естественных науках и особенно в развитии техники. А почему бы не попробовать таким способом повысить эффективность исследований в сфере экономики? С другой стороны, экономические работы в их традиционной вербальной (словесной) форме становились всё более объемными и сложными для изучения. Достаточно вспомнить «Капитал» Карла Маркса, первый том которого превышает тысячу страниц. А ведь есть еще второй, третий и даже четвертый тома. Нельзя ли как-то ужать тексты, используя математическую формализацию? Евгений Балацкий в статье «За пределами „экономического империализма“: преодоление сложности» [437] Балацкий Е. За пределами «экономического империализма»: преодоление сложности (http://kapital-rus.ru/articles/article/za_predelami_ekonomicheskogo_imperializma/). в этой связи пишет: «…в начале XX века старый, гуманитарный стиль изложения экономических вопросов привел к чрезмерному усложнению науки и породил новый и более простой способ описания – математический».

Для того чтобы сегодня почувствовать тотальную математизацию, не обязательно углубляться в изучение каких-то учебников по экономике (хотя даже пролистав некоторые из них, вы увидите сплошные графики, таблицы и формулы). Математика проникла даже в названия многих курсов и дисциплин: «Математическая экономика», «Финансовая математика», «Математическое моделирование в экономике», «Эконометрика» и т. п. Конечно, математика, как говорили мудрые люди, есть тренировка мозга. Но зачем же тренироваться на бедной экономике? Почему бы, например, следуя этой логике, профессиональному боксеру не потренироваться на своей жене?

Увлечение математикой в экономике приводит к тому, что и профессора, и студенты окончательно утрачивают правильное восприятие экономики. Потому что математизация экономики превращается в небезобидную игру. Чтобы описать математически какие-то процессы и закономерности в сфере экономики, представителям профессиональной корпорации экономистов приходится прибегать к разного рода «допущениям» и «упрощениям», которые позволяют им абстрагироваться от всего «иррационального». В результате экономика превращается в некую гигантскую машину, функционирующую по законам механики, и это функционирование есть набор жестких причинно-следственных связей. Философы называют это «механицизмом», «детерминизмом», «механическим детерминизмом». Самым «иррациональным» элементом экономики является человек с его интересами, настроениями, этическими нормами. Он математической формализации не поддается. Поэтому в экономико-математических моделях он в расчет не принимается.