Валентин Катасонов - В начале было Слово, а в конце будет цифра.

Человечество стремительными темпами движется к построению цифрового мира. О сегодняшнем «цифровом мире» я сейчас говорить не буду [449] Желающих об этом узнать что-то новое адресую к только что вышедшей моей книге «Мир под гипнозом цифры, или Дорога в электронный концлагерь», М.: Библиотека РЭО им. С. Ф. Шарапова, 2018.– 424 с. . Для многих вхождение общества в цифровую эпоху стало полной неожиданностью. Однако подготовка к созданию цифрового мира началась много веков назад. Просто она велась без излишнего шума, можно сказать подпольно. Некогда основой человеческой жизни было слово. Сегодня слово вытесняется числом, а буква, выражающая слово, – цифрой, выражающей число. В Европе две тысячи лет назад началось формирование христианской цивилизации, которая зиждилась на Священном Писании. Крещеные европейцы, даже не самые грамотные, помнили первые слова Евангелия от

Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1:1). Во времена христианской Европы люди пользовались числами и цифрами, но они играли подчиненную роль по отношению к слову и букве. Как сказал Николай Гумилев (1886–1921) в своем гениальном стихотворении «Слово», слово было для высшей жизни, а число – для низшей:

Стремительный рост интереса европейцев к числу и цифре стал наблюдаться в позднем Средневековье (эпоха Возрождения) и с переходом Европы в Новое время (со времени Реформации).

Во-первых, с социально-экономической точки зрения такой переход означал, что Европа стала переходить на рельсы капитализма. А капитализм – модель общества, в котором высшей целью становится обогащение, причем не имеющее никакого количественного предела. Успех в реализации указанной цели оценивается количественно – в виде накопленного капитала (имущества, богатства, активов и т. п.), то есть в виде числа, чаще всего выражающего стоимость в денежных единицах.

Достижение цели основывается на методах, которые также требуют количественной оценки, т. е. показателей, имеющих числовое (цифровое) выражение: цена, тариф, процентная ставка, рентабельность, расходы, обязательства, активы, доходность, убытки, дивиденд, рента, фондовый индекс, рыночная капитализация, балансовая стоимость, валютный курс, маржа, налоговая ставка, заработная плата, издержки, дисконт, рейтинг и т. п.

Неизбежными атрибутами капитализма являются балансовые отчеты и другие финансовые документы, многочисленные договора и контракты, регулярная статистика, биржевые котировки и многое другое, что полностью или преимущественно состоит из чисел и цифр.

Радикальным образом меняется бытовой язык людей. В речи европейца времен раннего Средневековья слова, выражающие количество, были редкостью. Были слова «много», «мало», «несколько» и т. п. А вот уже в XIX и тем более ХХ веке разговоры оказываются насыщенными словами, определяющими количество. При этом не общие слова «много» или «мало», а слова, имеющие конкретное числовое значение. Как говорил классик, «бытие определяет сознание». Но, как выяснилось, также «бытие определяет язык».

Во-вторых, вхождение Европы в Новое время характеризовалось появлением специального института, получившего название «наука». Стали бурно развиваться различные отрасли (направления) науки – физика, механика, химия, биология. Некоторые считают, что наука была и до Нового времени. Но ранняя наука кардинально отличается от поздней, которую иногда (чтобы не было путаницы) называют «новой наукой». Центрами ранней научной деятельности были в первую очередь монастыри. А первые средневековые университеты также нередко создавались на базе обителей. Но в Новое время наука стала претендовать на резкое повышение своего статуса. Ранее она была вроде «служанки», а в роли «госпожи» выступало богословие (теология). Возникшая в Европе наука сначала заявила о своем равенстве с теологией, а затем постепенно сама стала претендовать на роль «госпожи». А теологию стала пытаться превратить в «служанку», а потом даже объявить ее «вне закона». Важнейшей особенностью науки Нового времени стало обязательное использование в исследованиях количественных методов.

«Царицей» наук стала математика, а число явилось непременным атрибутом всех естественных наук. О ключевой роли математики в естествознании говорили и писали ученые той эпохи: Декарт, Кеплер, Галилей, Ньютон, Лейбниц и многие другие. Обоснование особого статуса числа и математики (более высокого, чем слóва и теологии) искали даже в Священном Писании. Например, вспоминали слова из Книги Премудрости Соломоновой: «Ты (Бог. – В. К.) всё расположил мерою, числом и весом» (Прем. 11:21).

Нередко они апеллировали к древнегреческому философу Платону, который очень высоко ценил математику. По мнению философа, его современники явно недооценивали математику, преимущественно используя ее для бытовых расчетов и решения практических задач. Как известно, в философии Платона наш материальный, природный мир производен от первичного мира идей. Так вот этот философ полагал, что геометрия, стереометрия, арифметика, астрономия и музыка могут помочь человеку лучше постичь мир идей. Платон разрабатывал проект идеального государства и полагал, что для его реализации также нужно хорошее знание математики.

Немецкий философ Иммануил Кант в конце XVIII века уже категорически заявлял: «…учение о природе будет содержать науку в собственном смысле лишь в той мере, в какой может быть применена в нем математика».

Безусловно, возвышение роли числа в жизни Европы приводило к определенному умалению роли слова. По крайней мере, сакральный смысл слова стал уходить. Слово незаметно стало превращаться в «служанку», а число стало «госпожей». Слово с большой буквы, то Слово, о котором говорится в первом стихе первой главы Евангелия от Иоанна, стало подменяться человеческим словом. Таким словом, которое пишется с маленькой буквы и которое рождено лжеименным умом падшего человека. В конечном счете, это слово стало ложным. Премудрый Соломон говорил, что ложное слово появляется там, где на смену праведникам приходят нечестивые: «Праведник ненавидит ложное слово, а нечестивый срамит и бесчестит себя» (Притч. 13:5). Ложные слова потребовались нечестивым (безбожным революционерам, масонам) для изложения идеологий, с помощью которых расшатывалось и уничтожалось христианское общество в Европе. Ярким примером такой лжи стали три слова, начертанные на знамени французской буржуазной революции: «Свобода, равенство, братство». Слова стали терять свой сакральный смысл, свою силу. Слово, как пишет Н. Гумилев в своем стихотворении «Слово», утратило свою связь с Богом, ему были поставлены очень жесткие пределы обитания: