Александр Афанасьев - Человек и то, что он сделал… Книга 2. Свершилось [litres]

Словом, министр удовлетворил требования шахтеров Красного Луча и уехал. А я этот факт расценил не иначе, как призыв к следующей забастовке. Судите сами: вместо решения проблем региона, Донбасса или отрасли в целом снимались вопросы лишь по одной из шахт. Как бы делался приглашающий жест. Хотите получить – бастуйте, ребята. И забастовали.

Так вот, когда забастовала "Менжинка" я дал согласие баллотироваться на пост генерального директора соседнего производственного объединения "Стахановуголь". Затея с выборами руководителей, вплоть до мастеров, всегда казалась мне вредной. Так уж устроен человек – никогда не выберет себе в начальники строгого и требовательного. В то же время это отнюдь не была просто игра в демократию. Тотально заменяя кадры в подвергавшейся косметическим изменениям советской системе, Горбачев стремился разрушить и сложившуюся систему отношений, при которой партийные руководители зависели от хозяйственных и наоборот. Эти отношения складывались и цементировались десятилетиями, а на их ломку у Горбачева просто не было много времени – пока люди не успели понять, что же происходит на самом деле. Так, думаю, и появился лозунг выборности руководителей на производстве.

Если бы перед Горбачевым не стояла задача смены кадров (читай: захвата власти или переворота в партии), он не стал бы никого выбирать. Ведь старые кадры были настолько беспринципны, что им было абсолютно все равно, куда вести: в мифический коммунизм или в рыночную экономику. Останься они у власти, и по решению пленумов начали бы "переходить в рынок", отчитывались бы о том, сколько образовано фермерских хозяйств, как в годы коллективизации – колхозов. Докладывали бы на партсобраниях, сколько коммунистов стало собственниками, а лучшим – вручали бы вымпелы "Отличник приватизации" и значок "Ударник капиталистического труда".

Все это странным образом увязывалось в один узел с забастовками. Я свидетель тому, как едва вчера принятые в Кузбассе многостраничные требования шахтеров наутро становились достоянием митинговых площадей Донбасса. Заметьте: телефаксы тогда еще не были в большом ходу, а здесь чувствовалось – используются хорошо налаженные каналы связи, и за всем этим стоит уверенная организующая рука. Полагаю, так действовали спецслужбы СССР. Кстати, потом были разоблачительные публикации в прессе о плановом проникновении в стачкомы завербованных агентов КГБ из числа шахтеров.

Но просто убрать старые кадры – этого было мало. Вместо них нужно было расставить своих людей. Для этого и применялись такие псевдодемократические процедуры, как та, при помощи которой "избирали" делегатов XIX партконференции. Но что-то не срабатывало. Скорее всего, тот, кто находился за кулисами, не принимал в расчет, что даже такая эрзац-демократия меняет людей, освобождает их от страха, безропотного повиновения. В то же время старая номенклатура проталкивала на освободившиеся места своих людей.

…

Я вступал в любой самый трудный диалог с людьми на площадях, не боялся с ними спорить. Порой приходилось использовать самые необычные, аргументы. Помню, в городе Кировске избрали стачком. Председателем оказался человек, отсидевший девять, а заместителем – семь лет. Такого разряда людей было в шахтерских стачкомах немало. Поначалу – кто больше орал, того и выбирали.

…

Спасибо забастовкам. Я понял, как много в нашей жизни зависит от амбиций. Я видел калейдоскоп смены лидеров на митинговых площадях. Многих из них толкала к микрофону одна лишь неуемная амбициозность. Это были люди, ни в чем и нигде себя не проявившие. Кумирами толпы на площадях не становились бригадиры прославленных (я не имею в виду дутую славу) коллективов, которые знали истинную цену шахтерского труда. Скажем, проходческих бригад, где нужно знать и уметь очень многое, быть своеобразными "профессорами" горного дела. Нет, горлопанили, как правило, те, кто ничем особым себя ранее не зарекомендовал. Их тут же начинали бояться. Интересно, что некоторые из них пытались немедленно ввести на площадях лагерные правила.

…

В долгой череде митингов был один в Стаханове, который оставил у меня крайне гнетущее впечатление. На него приехали уже охрипший от бесконечных выступлений Щадов, секретарь ЦК КПУ Качура, не терявший партийной бодрости; немногословный, с тяжелым взглядом заместитель Рыжкова Рябьев, назначенный председателем комиссии по разрешению шахтерских споров. К тому времени сверху уже дали команду оплачивать дни забастовки и кормить тех, кто находился на площадях. И это вместо того, чтобы правительство, будь оно правительством, топнуло ногой: эти требования справедливы – выполнимы, эти – нет, идите работать. Но мы с вами уже знаем, что настоящее советское правительство, которое на самом деле называлось не Совмин, а Политбюро, породившее эти забастовки, преследовало совершенно определенные политические цели. И они были достигнуты. На площадях, в обход всех законов и установленных правил, начали снимать и назначать.

…

в 1989 году, для того, чтобы стать кумиром площадей, требовалось лишь выйти к микрофону и сказать: коммунисты – воры, преступники, они создали ГУЛАГ и организовали искусственный голод. На "ура" проходили заявления типа: директор имярек такого-то числа брал колбасу (или мясо) с черного хода. Бесполезно было говорить, что любой директор шахты на то и директор (главный, а зачастую единственный работодатель в поселке, основной там владелец и распределитель любых материальных благ), чтобы самому не ходить под магазин. Такого человека, не задумываясь, площадь снимала с работы. К микрофонам для отчетов перед площадями вызывались секретари горкомов, председатели исполкомов, руководители предприятий. И площадь судила: кого казнить, кого помиловать. Иногда отставки требовали справедливо, иногда чесали всех под одну гребенку. Руководство горкомов партии и исполкомов в Донбассе сменилось во время забастовки больше чем наполовину.

Что ж, именно такие задачи и ставила перед шахтерами группа лидеров КПСС. Не впрямую, конечно. Хотя Горбачев, выступая в те дни по ЦТ, бросил красноречивую реплику: процесс углубляется, давайте вы их – снизу, а мы – сверху… Итак, во время митинга в Стаханове выступали Щадов, Качура и Рябьев. Говорили о том, какие требования выполнимы, какие нет и почему, быстро соглашались, если виновниками называли местных руководителей. Говорил и я, хотя в глубине души удивлялся: к чему все эти оправдания, увещевания, призывы. Нужно решать проблемы, а не болтать. Но нас "сверху" заставляли выступать: кому-то нужно было внушить шахтерам мысль, что они могут вершить судьбами. И они вершили.