Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

8. США и их союзники по НАТО считают крайне важным, чтобы Россия как можно скорее вернулась к прежним лимитам фланговых ограничений, установленных Договором об ОБСЕ, нарушенным Россией в результате военных действий в Чечне. В этом же контексте Б. Клинтон в ходе встречи с В. Путиным указал на необходимость достижения соглашений с Молдавией и Грузией о выводе с их территории российских войск.

Было ясно, что чеченская тема станет одной из центральных на предстоявшем саммите ОБСЕ в Стамбуле 18–19 ноября 1999 года.

Поведение Б. Ельцина на стамбульском саммите ОБСЕ западноевропейский дипломат в Москве назвал «рассчитанным на публику демонстративным жестом». По его мнению, для российского президента и его протеже В. Путина главная ставка в политической игре за победу на выборах связана с Чечней. Поэтому любые попытки заставить Кремль пойти на примирение или другие компромиссы с Грозным воспринимаются окружением президента весьма болезненно, если не панически.

Участниками саммита в Стамбуле было отмечено, что поведение Б. Ельцина вплоть до показных жестов недовольства а-ля Хрущев, было заранее отрежиссировано в Москве. Споры в дипкорпусе вызывал лить вопрос о том, насколько синхронизирован по времени был отъезд российского президента в Москву. Здесь мнения разделились. Одни дипломаты заявляли, что Б. Ельцин бежал от своих интимных друзей — Билла и Жака, опасаясь, что в беседах тет-а-тет ему не удастся сохранить официальный пафос и придется отвечать на многие неудобные вопросы.

Значительная часть дипломатов считала, что президент перед поездкой в Стамбул был «набальзамирован» врачами ровно настолько, чтобы «изрыгнуть с трибуны пламя» и ретироваться для очередного отдыха.

На Западе полагали, что до завершения президентских выборов оказывать серьезное давление на Россию опасно. Поэтому информационно-пропагандистские органы создавали представление, что стамбульский саммит прошел в целом нормально, но Москве со временем придется ощутить, что за неправильное поведение придется рассчитываться потерей некоторых преференций, в частности в получении финансовой поддержки со стороны стран Запада.

Несмотря на продолжавшиеся твердые заверения политического и военного руководства страны в неизменности позиции по Чечне, к середине ноября в развитии чеченского кризиса наметились определенные изменения.

Режим А. Масхадова — Ш. Басаева сумел, умело используя антироссийские настроения и недоработки Кремля в информационном противоборстве, заручиться в определенной мере поддержкой Запада в вопросе обязательного посредничества ОБСЕ при разрешении ситуации, а также его руководства, расценивавшего положение на Северном Кавказе исключительно как «гуманитарную катастрофу». На стороне руководства Чечни оказался и генсек НАТО Робертсон, рассматривавший действия России в этом регионе как «оккупацию».

Прозвучали заявления военного руководства (министра обороны, начальника Генштаба), что операция может быть завершена до Нового года. По всей видимости, усиливавшееся давление Запада на политическое руководство страны, требовавшего остановить военные действия в Чечне, вынуждало последнее торопить военных с завершением операции.

Явно зрели изменения и в общественном мнении России. Однако решительные действия федеральных властей все еще поддерживались большинством населения. Но сама операция затянулась, причем пока без особых успехов в достижении главной цели — уничтожении террористов. Росли тревожные настроения в ожидании очередных терактов среди населения, особенно в Москве и других крупных городах.

Замедлялись и темпы наступления войск. Дело заключалось не только в «дистанционной» тактике и стремлении минимизировать потери личного состава. Операция требовала все больше финансовых средств, материальных и людских ресурсов, недостаток которых ощущался все острее. На укомплектование группировки войск привлекались подразделения и части практически со всех военных округов и флотов России. До полугода, вместо определенного законом одного года, был снижен порог выслуги солдата срочной службы при его направлении в район вооруженного конфликта.

Все чаще задавался вопрос: когда и чем должна закончиться антитеррористическая операция, что будет с Чечней. Недаром тонко чувствовавший изменение конъюнктуры Б. Березовский попытался ответить на эти вопросы, выдвинув так называемый план урегулирования в Чечне, представлявший, по оценкам экспертов, набор банальных истин либо нереализуемые меры.

Значительные трудности проявились и в освобожденных районах, с которыми военному командованию и военным комендантам было справляться трудно — восстановление социальной инфраструктуры, проблемы беженцев. Возникали определенные трения между Минобороны и другими силовыми ведомствами, особенно с МВД. В частности, военные обвиняли руководство МВД в чрезмерно медленной «зачистке» Гудермеса, что стопорило дальнейшее продвижение войск.

Наконец, Запад резко усилил скоординированное давление на руководство России. В его аргументах, помимо муссировавшегося ранее тезиса о «гуманитарной катастрофе», все громче звучали заявления о том, что чеченский кризис уже нельзя рассматривать как внутреннее дело России. Запад требовал соблюдения правовых норм, в частности Женевской конвенции, и других, регулирующих решение гуманитарных вопросов.

Основная атака на позицию России по Чечне, как говорилось выше, была предпринята на саммите ОБСЕ в Стамбуле. К сожалению, он не стал прорывным для российской дипломатии в плане изменения акцентов мирового сообщества по отношению к чеченской проблеме. Он лишь подтвердил жесткую линию Запада, объявленную в Хельсинки и Осло, и поставил Кремль перед крайне сложным выбором между сохранением избранной внутриполитической линии на доведение до логического конца антитеррористической операции, пользовавшейся поддержкой российского общества, и выполнением, хотя бы формальным, ряда требований Запада. По мнению ряда аналитиков, Б. Ельцину вряд ли удалось серьезно противостоять совместному давлению всех других членов ОБСЕ по Чечне. Проблема решалась в двусторонних конфиденциальных встречах с главами США и других стран НАТО (Клинтон, Шредер, Ширак), где речь пошла бы о том, как официальным властям России выйти из кризиса, не потеряв лицо перед собственным народом и армией.

Если Западу все же удастся заставить Россию прекратить операцию в Чечне и усадить Москву за стол переговоров именно с А. Масхадовым, то это означало бы резкое ослабление позиций России на Северном Кавказе.

А теперь о ситуации в армии. Многие комментаторы считали, что заявления министра обороны И. Сергеева и начальника Генштаба А. Квашнина об отсутствии раздоров в военном руководстве вызваны двумя побудительными причинами: продемонстрировать свое единство с набиравшим вес В. Путиным и показать отсутствие разногласии внутри Минобороны по чеченскому конфликту, решимость идти «до победного конца» и тем самым подчеркнуть в глазах властей внутреннее единство армии — весомый аргумент в предвыборной ситуации.