Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Как бы то ни было, администрация США признавала опасность того, что договор откажутся принять также Индия и. Пакистан, осуществлявшие собственные ядерные программы, а Китай получит возможность оснастить свои ракеты разделяющимися головными частями.

Москва объявила уже через два дня после этого, что она будет сотрудничать с Китаем, чтобы заручиться поддержкой в ООН против попыток США изменить это соглашение. Голосование в сенате по Договору о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний вызвало критику во всем мире.

Еще один удар двустороннему взаимодействию в вопросах сохранения стратегической стабильности нанесло решение конгресса США существенно ограничить выделение средств на «Расширенную инициативу по содействию в ослаблении угрозы», в которой принимали участие госдепартамент, Пентагон и министерство энергетики. Учитывая важность этой межведомственной инициативы для американских национальных интересов, президент Б. Клинтон предложил ассигновать на нее в период следующих пяти лет 4,52 млрд, долларов. В 2000 финансовом году, начавшемся 1 октября, администрация планировала израсходовать на эти цели один миллиард, однако конгресс урезал запрошенные средства примерно на четверть. В основном были сокращены программы по линии госдепартамента в размере 241 млн. долларов, предусмотренные законопроектом об иностранной помощи.

Назвав данный шаг законодателей «недальновидным и опасным», помощник президента по национальной безопасности С. Бергер подчеркнул, что это стало одной из главных причин, которые вынудили президента наложить вето на упомянутый документ. По его словам, решение конгресса существенно ограничит, например, финансирование международного Центра науки и технологий в Москве, который обеспечивал временной работой специалистов, трудившихся раньше на предприятиях ВПК. Как заявил С. Бергер, отказал конгресс и в выделении средств на выполнение давнего обещания помочь Москве в строительстве объекта для уничтожения запасов химического оружия. Администрация надеялась, что ей все же удастся убедить конгресс в необходимости увеличения расходов на реализацию «Расширенной инициативы по содействию в ослаблении угрозы».

Помимо этого Вашингтон вместе со своими союзниками по НАТО все более акцентировал внимание на том, что у Москвы в связи с военной операцией в Чечне гораздо больше бронетехники на Северном Кавказе, чем это разрешено договором от 1990 года, ограничивавшим «фланговую» численность сухопутных войск и обычных вооружений в Европе.

Наращивание этой кампании происходило, несмотря на то что еще в начале октября Россия официально уведомила Соединенные Штаты Америки и страны — члены ОБСЕ о превышении норм Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) на юге РФ. Тогда официальный представитель Совета национальной безопасности США Д. Ливи назвал уведомление «позитивным шагом». «Тот факт, что Россия выступила с объяснением своего превышения норм договора, подтверждает, что этот договор является важным инструментом международного контроля».

Несмотря на раздававшиеся в России голоса в пользу того, чтобы «воздерживаться от чрезмерной реакции» на попытки США выйти из Договора по ПРО, именно эта проблема наиболее остро стояла в ближайшие месяцы, поскольку она не вписывалась в контекст обеспечения интересов национальной безопасности России. Реальные кандидаты на пост будущего главы Российского государства жестко выступали против односторонних шагов, подрывавших остатки стратегической стабильности. С учетом прогнозируемого состава Государственной думы можно было — в случае отхода Вашингтона от Договора по ПРО — ожидать серьезных негативных последствий для перспектив ратификации Договора СНВ-2 и последующих переговоров о более глубоких сокращениях стратегических вооружений.

Россию, прежде всего, заботили возможные долгосрочные последствия американского плана для ее ядерного арсенала. На первом этапе национальная американская система ПРО действительно имела ограниченный характер. Вместе с тем дорогостоящие новые РЛС и система командования и управления, которую США намеревались создать в следующем веке, стали бы основой для более всеобъемлющей системы ПРО.

Поскольку Россия не обладала финансовыми ресурсами, чтобы участвовать в такого рода гонке вооружений, ей оставалось либо смириться с ролью аутсайдера, либо пойти на единственный вынужденный шаг, с помощью которого она могла бы поддержать стратегический баланс с США, а именно отложить в сторону договоры, которые она подписала с Вашингтоном в прошлом, и наращивать свой арсенал за счет развертывания ракет наземного базирования с кассетными боеголовками, ЧТО ликвидировало бы одно из основных достижений в области контроля над вооружениями. России следовало бы активизировать консультации с Китаем о возможном политическом и военном сотрудничестве на случай, если США вышли бы из Договора по ПРО.

На уступки в этом вопросе ни в коем случае идти было нельзя.

Гипертрофированно выделялась проблема тотальной коррупции в России, которая действительно достигла угрожающих масштабов, но использовалась для развязывания широкомасштабной антироссийской кампании. В то же время были основания констатировать, что администрация Б. Клинтона долгое время смотрела на становившиеся известными ей факты коррупции в России сквозь пальцы по той причине, что в ней были замешаны политические фигуры, на которые в США делали ставку.

М. Олбрайт верно отмечала, что «груз коррупции сдерживает дальнейшее движение России» и «необходимо наконец поставить задачу борьбы с коррупцией в разряд приоритетов». С. Бергер подчеркивал, что «очень небольшое число российских бизнесменов благодаря сочетанию таких факторов, как политические связи, предприимчивость и использование системы, получили доступ к колоссальным суммам и колоссальному капиталу».

Американцы действительно предупреждали в разное время, что «успешная борьба с коррупцией в России должна начинаться с самого верха» (например, заместитель министра финансов Л. Саммерс в 1997 году). В 1999 году М. Олбрайт вновь указывала, что «проблема эта носит реальный характер», а С. Бергер говорил о том, что «мы не хотим видеть такую Россию, где экономические условия станут настолько тяжелыми, что россияне обратятся к националистическому лидеру того или иного толка».

Об этом же, по существу, говорят и республиканцы, та же К. Райс: «Я не думаю, что кто-нибудь считает всю Россию вовлеченной в уголовную деятельность… международная экономика требует, чтобы вовлеченное в скандал государство, так сказать, пролило свет на проблему, разобралось во всем и наказало тех, кто мог быть замешан в преступлениях. Часто задают вопрос, чьей победы на выборах в России в июне 2000 года вы бы хотели? Мой ответ таков: мне хотелось бы, чтобы русские нашли некоррумпированного, честного человека».