Вагиф Гусейнов - От Ельцина к…? Война компроматов

Уже по «горячим следам», сразу после завершения саммита в Стамбуле указанный пункт заключительного документа получил самые различные трактовки. Российские официальные лица подчеркивали безоговорочное признание ОБСЕ территориальной целостности РФ и необходимости борьбы с терроризмом, гуманитарный аспект возможного международного содействия. Западные политики в свою очередь выделяли необходимость политического урегулирования, желание ОБСЕ содействовать восстановлению политического диалога.

Работа по подготовке и в ходе самого совещания выявила разногласия в подходах российских дипломатов, подчеркивавших опасность международной изоляции России, и военных, которые указывали на недопустимость интернационализации конфликта на Северном Кавказе, настаивали на резкой реакции против любой критики действий федеральных сил в Чечне и даже неподписании итогового документа в случае включения в него пункта о ситуации на Северном Кавказе. Несмотря на опровержения, межведомственные перепалки относительно путей решения вышеуказанной дилеммы продолжались вплоть до завершающей фазы совещания в Стамбуле. Возобладала линия МИД РФ, который исходил из того, что заключительный документ не ущемляет суверенные права России, не содержит каких-либо нападок на нашу страну или осуждения действий федеральной группировки сил, не выражает озабоченности положением на Северном Кавказе, не говорит об опасности «гуманитарной катастрофы». Не прошли предложения К. Воллебека об открытии стационарной миссии ОБСЕ в Ингушетии и немедленной отправке делегации организации в Чечню для политического участия, посредничества в решении чеченского конфликта.

На тот момент это было действительно так, однако аналитики не исключали возможную эскалацию международных призывов к переговорам с «законно избранными властями Чечни».

Подписанные в Стамбуле документы — Хартия европейской безопасности и адаптированный Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) — содержали ряд принципиальных для России моментов, за которые последние два года приходилось бороться.

Так, в хартии по настоянию Москвы указывалось, что ОБСЕ является основной организацией по мирному урегулированию споров в регионе и главным инструментом в области раннего предупреждения, предотвращения конфликтов, урегулирования кризисов и постконфликтного восстановления. США и ряд других западных стран с использованием своего «косовского опыта» настаивали на том, чтобы наряду с ОБСЕ был бы упомянут и Североатлантический альянс. Подтверждение основополагающей роли Устава ООН, который страны Запада все чаще стали «забывать» или игнорировать, крайне важно для России с учетом имеющегося у нее в Совете Безопасности ООН права вето. Сохранившийся консенсусный порядок принятия решений в ОБСЕ также ставил хоть какой-то международно-правовой заслон односторонним действиям Запада по вмешательству во внутренние дела суверенных государств под предлогом «защиты прав человека» и необходимости осуществления «гуманитарных интервенций».

Адаптированный Договор об ограничении обычных вооружений и вооруженных сил в Европе устанавливал новые «фланговые» лимиты, что ставило Россию и Белоруссию в невыгодное положение по отношению к расширившемуся за счет Польши, Венгрии и Чехии блоку НАТО.

Временное превышение лимита российской группировкой в связи с антитеррористической операцией в Чечне, о чем было официальное уведомление со стороны Москвы еще в начале октября, стало поводом для обвинений России в потенциальной региональной угрозе. Заявление Б. Клинтона о том, что он не будет направлять ДОВСЕ на ратификацию в конгресс до сокращения уровня вооруженных сил России на Северном Кавказе, совершенно необоснованно расценивалось некоторыми отечественными обозревателями как «зеленый свет» для окончательного разгрома бандформирований. Напротив, на Западе это однозначно воспринималось как неприкрытое давление с целью скорейшего свертывания операции, подразумевавшее применение по меньшей мере финансовых санкций.

Более того, Россия подверглась сильнейшему нажиму в плане ускорения вывода своих войск из Молдовы и Грузии. Западные дипломаты полагали, что Москва пошла навстречу в этом вопросе, прежде всего, в стремлении ослабить натиск Запада на жизненно важную проблему — Чечню.

Россия вынуждена была согласиться на полный вывод своих войск и вооружений (2600 человек, 170 танков, 130 бронетранспортеров, огромные склады стрелкового оружия) из Молдовы до конца 2002 года, а не 2005 года, на чем ранее настаивала.

По Грузии решено, что подпадающие под ограничения ДОВСЕ вооружения (танки, бронетранспортеры и БМП, артиллерийские установки, боевые самолеты и штурмовые вертолеты) должны быть выведены с двух российских баз — в Вазиане и Гудауте — уже до 31 декабря 2000 года, а сами эти базы полностью ликвидированы к 1 июля 2001 года. Переговоры о судьбе двух других баз — в Батуми и Ахалкале — будут продолжены в 2000 году (на них к концу года должно остаться не более 153 танков, 241 БТР и БМП и 141 артиллерийская установка). Если И. Иванов «не исключал, что эти базы останутся в Грузии», то западные эксперты с учетом жесткой пронатовской позиции Э. Шеварднадзе не видели каких-либо оснований для подобного оптимизма.

Дополнительные фланговые ограничения, которых России не удалось избежать, становились новым неблагоприятным фактором в складывавшейся геополитической обстановке на Кавказе.

В этой связи следует особо отметить, что США, Азербайджан и Турция официально подписали в Стамбуле документы, касавшиеся строительства нового трубопровода по маршруту Баку — Джейхан, по которому нефть, добываемая на шельфе Каспийского моря, будет поставляться на европейские рынки.

Место и время подписания было выбрано не случайно. Хотя проблема нефтепровода никак не связана с повесткой дня саммита ОБСЕ, сам факт ее решения по «западному варианту» в Стамбуле был призван продемонстрировать косвенное «освящение» поражения усилий России в пользу «новороссийского маршрута».

Администрация США с целью добиться уменьшения влияния в районе Каспийского моря России и Ирана проводила стратегию, в которой роль рычага отводилась Турции, являвшейся членом НАТО, и все более откровенно ориентировавшимся на Запад Азербайджану и Грузии.

И все же полностью поставленных целей Западу добиться на саммите ОБСЕ не удалось. Заявления о некоей крупной победе российской дипломатии в Стамбуле тоже оснований под собой не имели. Достижением можно считать то, что были предотвращены публичное унижение России и провал переговоров. Участие в форуме Б. Ельцина сыграло свою роль, однако его международная пассивность и уступчивость все последние годы никак не отвечала остроте переживаемого момента. Помимо массированного нажима на Россию со стороны западных стран, особенно в связи с чеченскими событиями, Вашингтон и его союзники рассчитывали пробить брешь в достаточно монолитном общественном мнении российских граждан, поддерживавших жесткие действия против террористов, посеять сомнения в необходимости довести до логического конца уничтожение боевиков.