Арлен Блюм - Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки

Последнее «вмешательство» выглядит, надо сказать, особенно абсур-дистски: слово «Германия» применительно к послевоенным событиям было изъято из лексики — требовалось писать «ГДР» или «ФРГ». Не избежал, как мы видим, «внимания» цензора даже сам главный редактор журнала Г. К. Холопов. Его роман «Докер», печатавшийся в № 2 за 1965 г., проходил с большим трудом; он вызвал претензии начальника ленинградского КГБ, приславшего в Ленгорлит такой отзыв о романе (видимо, ему он был послан для «предварительной консультации»):

«Сов. секретно. 14 января 1965 г.

<���…> В период коллективизации семьи раскулаченных направляются на спецпоселения <���…>. В романе “Докер” Г. Холопова все спецпо-селенцы выглядят пострадавшими незаслуженно. Видимо, было бы более правильно показать и тех, кто активно боролся против Советской власти. По нашему мнению, автор создал художественное произведение, в котором сгустил мрачные краски, односторонне отразил события этого периода. Следовало бы порекомендовать Г. Холопову более объективно отобразить сложность того периода.

Начальник Управления КГБ при СМ СССР по Ленинградской области В. Шумилов» [158] ЦГАЛИ СПб. Ф. 359. Оп. 3. Д. 86. Л. 8. .

Роман был, в результате такого «совета», изрядно пощипан, кое-что пришлось смягчить, убрать термин «спецпереселенцы» и т. п. Затем он не раз печатался отдельной книгой, но, судя по всему, также в несколько урезанном виде.

Касаться опасной темы запрещалось до конца 80-х годов. Буквально накануне перестройки, в 1984 г., запрету подвергся сборник рассказов Льва Куклина «Динамитный патрон», который, «…по согласованию с Обкомом КПСС, не может быть разрешен к изданию как не отвечающий идейно-политическим критериям, поднимающий решенные нашей партией вопросы культа личности» [159] Там же. Д. 213. Л. 73. .

Еще боле сложной становится судьба журнала в годы «зрелого застоя», особенно после пражских событий 1968 г. «Сомнения» вызвала, например, рукопись очерка старого журналиста И. Пешкина, автора ряда популярных книг по истории металлургии в России (в частности, о выдающемся русском металлурге П. П. Аносове). Очерк «Начало», посвященный строительству сталелитейных заводов в годы первых пятилеток, журнал предполагал напечатать в № № 6–7 за 1978 г. Ленгор-лит, чтобы обезопасить себя, послал ее на рецензию в Москву, в Институт марксизма-ленинизма. Тот, в свою очередь, высказал ряд критических замечаний. В частности, такое: «На с. 51–52 нельзя давать в таком виде впечатления автора от поездки в колхоз. Из текста вытекает, что положение в деревне было таким же безотрадным, как и в дореволюционное время. В этом же месте следует снять фамилию американской журналистки Анны Луизы Стронг, участвовавшей в этой поездке, поскольку позже она проявила себя как антисоветская деятельница маоистского направления». П. Жур, заместитель главного редактора «Звезды», подтвердив получение этой рецензии, сообщил в Лен-горлит, что «все замечания ИМЭЛ при ЦК КПСС учтены, изменено название» (вместо «Начало» — «На заре индустриализации») [160] ЦГАЛИ СПб. Ф. 359. Оп. 2. Д. 139. Лл. 195–197. . В очерках, опубликованных в указанных выше номерах, вообще исчез рассказ о поездке в колхоз вместе с именем Анны Луизы Стронг, «прогрессивной американской журналистки, друга Советского Союза», подпавшей в 60-е годы под влияние идей Мао Цзедуна и, естественно, преданной остракизму [161] См. о ней: Вольфганг Леонгард. Революция отвергает своих детей. Лондон, 1980. С. 278. Она была допущена к Сталину и вела с ним разговоры во время войны в 1943 г., которые в дальнейшем использовала для своих книг. Леонгард называет ее «коммунистической публицисткой», но дает такое любопытное примечание: «Анна Луиза Стронг была в феврале 1949 г. арестована, якобы за “шпионаж”, и выслана из СССР. 5 марта 1955 г. “Правда” сообщала, что ее арест был несправедлив и что обвинения против нее сняты. Ответственность за несправедливый арест был возложен на “бывшее министерство государственной безопасности с Берия и Абакумовым во главе”. Однако в 60-е годы снова отлучена, как “маоистка”». .

Обкому партии, видимо, очень не нравился Александр Вертинский. Петр Жур, занимавший пост заместителя главного редактора и часто имевший дело с цензурой, сообщал начальнику Ленгорлита: «По указанию Обкома КПСС из готового № 5 «Звезды» за 1979 г., представленного на контроль, были исключены воспоминания Н. Ильиной “Города свои и чужие”. Вместо них в номер вставлено окончание уже представлявшейся на контроль документальной повести К. Полькена и X. Сцепоника “Омерта — закон молчания”. Ввиду того, что в результате переверстки техническое состояние номера не полностью соответствует требованиям Управления (некоторые страницы занумерованы от руки, есть небольшие помарки), прошу Вас в виде исключения разрешить принять номер в таком виде, чтобы не задерживать выход журнала, уже значительно запаздывающего против графика редакции и типографии» [162] ЦГАЛИ СПб. Ф. 359. Оп. 2. Д. 158. Л. 49. .

Речь шла о воспоминаниях Натальи Иосифовны Ильиной, известной писательницы, репатриировавшейся из Китая в послевоенные годы и встречавшейся с Вертинским в Шанхае, где она жила в 30-е годы. Об этом и шла речь в ее воспоминаниях, запрещенных для публикации в «Звезде». Интересно, что Ильина вскоре беспрепятственно опубликовала их в московских изданиях сначала под безличным названием, а затем и прямо — «История одного знакомства. Об А. Н. Вертинском» (М., 1987)» [163] См. подробнее о перипетиях этой истории в чрезвычайно интересных и насыщенных воспоминаниях Г. Ф. Николаева «Освобождение “Звезды”. Штрих-пунктирные заметки» (Звезда. 2001. № 1. С. 112–154). .

Крайнее раздражение Ленгорлита вызвала верстка 3-го номера «Звезды» за 1981 г. Заместитель начальника Г. К. Данилов направил 22 января «Информацию о некоторых замечаниях по журналу “Звезда” № 3», адресованную «зав. отделом культуры ОК КПСС тов. Пахомовой Г. С.». Претензии вызвали, прежде всего, воспоминания литературного критика Дмитрия Терентьевича Хренкова (в то время главного редактора «Невы») «Осень в Переделкине», посвященные, в основном, встречам и беседам с Н. С. Тихоновым. Вот что, в частности, сообщалось: «Автор записок часто и широко цитирует слышанные им высказывания Н. С. Тихонова, которые, как можно судить по тексту, носили в ряде случае доверительный характер и потому публикация их требовала осторожности, внимательности. А в некоторых случаях соответствующего пояснительного комментария. Записки содержат положения, которые односторонне рисуют моменты творческой биографии писателя» [164] ЦГАЛИ СПб. Ф. 359. Оп. 2. 359. Оп. 2. Д… 177. Лл… 1–3. Далее ссылки на эти листы опускаются. .