Арлен Блюм - Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки

Между прочим, автор романа, многолетний сотрудник журнала и первый выбранный главный редактор «Звезды» (1988), опубликовал в 2001 г. чрезвычайно интересные и насыщенные воспоминания, в которых поведал о закулисной стороне журнального дела, о тех сложных и драматических ситуациях, которые возникали в среде редакции в годы перестройки [173] Николаев Г. Ф. Освобождение «Звезды». Штрихпунктирные заметки // Звезда. 2001. Nq 1. С. 112–154. Далее ссылки опускаются. . Они живо рисуют обстановку в журнале, борьбу различных «партий», «неоднозначную», как принято теперь говорить, фигуру главного редактора Холопова. Для будущей полной истории «Звезды» они представляют самый непосредственный интерес. Приводит он и ряд цензурных эксцессов, возникавших на стадии внутрире-дакционной жизни и не доходивших до самого Горлита. Г. Ф. Николаев вспоминает и о своих мытарствах, вызванных замечаниями обкома партии и Горлита: «Их было так много, что вначале я, видавший на своем веку всякое, просто оторопел. Действительно, хоть снимай весь роман».

Кое-чем ему все-таки пришлось пожертвовать, но вдумчивый читатель, привыкший читать между строк, конечно, все же понял, о каких «рабочих» на сибирских стройках идет речь.

Для сюжета нашей книги большой интерес вызывает рассказ Г. Ф. Николаева о Викторе Конецком, резко и прямо выступившем на встрече в Обкоме партии с так называемым «активом» Ленинградской писательской организации 28 марта 1978 г. Вел его всесильный 1-й секретарь Обкома Г. В. Романов. «Целью этого чисто ритуального мероприятия было показать, кто здесь хозяин. Ну и заслушать самоотчеты о проделанной работе, своего рода рапорты о достижениях. И конечно же, дать партийное напутствие, благословить писателей Ленинграда на новые творческие свершения». Выступивший Конецкий «…звенящим голосом, сильно грассируя, долбал цензуру вообще, а ленинградскую в особенности, заодно с ней и обкомовских стражей, работающих в одной упряжке с цензурой и, повернувшись к Холопову, сказал примерно следующее: вот только что выступал главный редактор “Звезды” и ни единым словом не обмолвился о самом больном, о том, что цензура ему жить не дает, давит, душит. А почему не обмолвился? Да потому, что скажи он про цензуру, вы его сегодня же снимете с работы. Я сейчас готовлю для “Звезды” новую повесть и не уверен, что ее пропустят. Вот главное, о чем надо говорить». Разразился скандал. Конецкому указано на «неправильное поведение».

Конечно же, «Звезда» не была исключением: и другие «толстые» литературные журналы контролировались очень жестко, особенно «Новый мир» в эпоху Твардовского. Но «Звезде» позволено было еще меньше, чем ее столичным собратам: мрачная тень 1946 года, нависшая над ней, не рассеивалась в течение сорока последующих лет.

Власти смилостивились лишь в начале «оттепели», позволив в 1955 г. преобразовать выходивший до этого «Ленинградский альманах» во второй «толстый» литературный журнал Ленинграда. Его сотрудники, знавшие редакционную кухню изнутри, оставили ряд ценнейших свидетельств о том, в каких условиях приходилось издавать журнал [174] См.: Петров А. Н. Не постыдимся вовеки // Нева. 1995. № 4. С. 209–212; История в трех письмах и четырех телеграммах / Публикация и комментарии Б. Н. Никольского // Там же. С. 212–216. .

Началось с неудачной попытки «Невы» впервые опубликовать перевод романа Эрнеста Хемингуэя «По ком звонит колокол». Судьба его в СССР вообще складывалась драматически (помнится, в свое время у нас ходила такая шутка: «Обком звонит в колокол»). «Обком», и верно, зазвонил, и даже рангом повыше — в Управлении агитации и пропаганды ЦК партии, когда в 1940 г. роман решил напечатать журнал «Интернациональная литература» Управление тогда сообщало Жданову: «<���…> совершенно неприемлемо, в искаженном виде изображает Хемингуэй коммунистов. В романе действует под собственным именем Андре Марти, который изображен жестоким, ограниченным человеком, приносящим вред делу борьбы испанского народа. Журналист Карков с его цинизмом и аморальностью представлен Хемингуэем как выразитель коммунистической идеологии. В противовес коммунистам герой романа, американский журналист Роберт Джордан, республиканец, верующий в свободу, равенство и братство, жертвующий жизнью своей за свободу испанского народа, наделен Хемингуэем чертами моральной чистоты и благородства. Идейный смысл романа “По ком звонит колокол” заключается в стремлении показать моральное превосходство буржуазно-демократической идеологии над идеологией коммунистической; поэтому, несмотря на то, что роман написан с сочувствием делу борьбы испанского народа против фашизма, печатать его нельз я» [175] РГАСПИ (бывший Центр, партийный архив). Ф. 17. Оп. 125. Д. 62. Л. 5. Об этом существует большая литература. См., в частности: Документы свидетельствуют… Из фондов Центра хранения современной документации. О писателе Эрнесте Хемингуэе // Вопросы литературы. 1993. Вып. 2. С. 234–253; Беляев А. На Старой площади // Вопросы литературы. 2002, № 3; Рубашкин А. Эрнест Хемингуэй и ЦК ВКП(б) // Нева. 1999. С. 203–206 (в этой статье частично процитирована справка Управления пропаганды и агитации по поводу романа) и др. .

Упоминаемый в документе Андре Марти (1886–1956) — французский коммунист, один из виднейших деятелей французской компартии. Во время Гражданской войны в Испании — генеральный комиссар интербригад. В 1953 г., уже после смерти Сталина, исключен из партии и предан анафеме за «несогласие с руководством, фракционную деятельность и подрыв авторитета Мориса Тореза». Недавно стало известно, что именно по доносу Марти был арестован в 1938 г. Михаил Кольцов (расстрелян в 1940-м); нужно иметь также в виду, что его имя, в связи с этим, вообще не должно упоминаться в печати, пусть и под прозрачным псевдонимом.

Значительнейший роман Хемингуэя не мог увидеть света в СССР даже в годы оттепели. Три, по крайней мере, последующие попытки публикации русского перевода, предпринятые «Невой», «Новым миром» и «Иностранной литературой», были пресечены на самом верху — в ЦК КПСС. Запрет был наложен самой «Пасионарией» — Долорес Ибаррури, увидевшей в нем поклеп на деятелей Республиканской армии. В «Записке Отдела культуры ЦК КПСС», датируемой 25 января, 1958 г., говорилось: «Переводчики и близкие к ним люди настойчиво рекомендовали издательствам роман Хемингуэя “По ком звонит колокол”, описывающий события 1936–1938 годов в Испании с позиций, враждебных прогрессивным силам» [176] Идеологические комиссии ЦК КПСС. 1958–1964. Документы. М.: РОССПЭН, 1998. С. 36–37. .

Но вернемся к «Неве», впервые решившей опубликовать роман. Газета «Советская Россия» 19 февраля 1960 г. поместила небольшую заметку «нашего корреспондента» под названием «Очень рад… Хемингуэй». Имеет смысл процитировать ее полностью — настолько точно оно передает дух и стилистику времени: «Роман одного из крупнейших американских писателей Эрнеста Хемингуэя “По ком звонит колокол” рассказывает о событиях в Испании тридцатых годов, о мужестве — борцах с фашизмом, о тех, кто пришел на помощь республиканцам. На русском языке эта книга еще не издавалось. Недавно этот роман был переведен для редакции ленинградского журнала “Нева”. Но как получить согласие автора на публикацию его произведения? Где сейчас Хемингуэй, который много времени проводит в путешествиях? Ответ на этот вопрос дали газеты: первый заместитель Председателя Совета министров СССР А. И. Микоян посетил писателя в Гаване. Из Ленинграда на Кубу полетела телеграмма: “Литературный журнал ‘Нева’, открывший год окончанием романа Шолохова ‘Поднятая целина’, от имени 121 тысячи своих подписчиков и многочисленных читателей просит Вас разрешить публикацию романа ‘По ком звонит колокол’ ”. Через сутки пришел короткий ответ: “Очень рад, что вы печатаете роман. Лучшие пожелания. Хемингуэй”. Роман американского писателя будет опубликован в ближайших номерах “Невы”».