Арлен Блюм - Как это делалось в Ленинграде. Цензура в годы оттепели, застоя и перестройки

В качестве примера приводится разговор с Тихоновым, в котором он объясняет причины, по которым он не может в настоящее время написать правдивую книгу о блокаде Ленинграда (см далее раздел «Блокадная тема в цензурной блокаде»).

«На стр. 165, — продолжал цензор, — т. Хренков некритически цитирует высказывания некоторых литературоведов, которые утверждали, что “Киплинг и Гумилев стояли у изголовья Тихонова, когда он во сне видел первую книгу своих стихов”». Борьба с властью за хотя бы упоминание имени расстрелянного поэта шла тогда в печати с переменным успехом (о публикации его наследия не могло быть и речи). В нашем случае «Звезда» отстояла текст, отделавшись от цензора вставкой только одного слова после имени Гумилева — мол — которое должно было подвергнуть сомнению утверждения «некоторых литературоведов» и несогласие автора с ними.

Такой же «криминал» наблюдатели обнаружили в очерке В. Баевского «Из встреч с Н. И. Рыленковым»: «На с… 207 приведена объективистская характеристика Гумилева: “Гумилев не успел развиться… В ‘Огненном столпе’ он только достиг подлинной зрелости… Вот переводчик он был замечательный. Блестящий… создал эпоху в истории перевода”». И снова редакция отстояла этот текст, пожертвовав только последней фразой.

Крайне недоволен был зам. начальника Ленгорлита пассажем очерка Хренкова «Осень в Переделкине», повествующем о том, какая буря разразилась в связи с появлением в печати нашумевшей в свое время поэмы А. Т. Твардовского «Теркин на том свете». Хотя она и была опубликована за 18 лет до этого, в 1963 г., но в дальнейшем признана чуть ли не «клеветнической» и не публиковалась в сборниках поэта: впервые после перерыва она вошла в его том «Поэмы», изданный только в 1988 г.: «На стр. 166, — сообщает цензор, — т. Хренков цитирует письмо Н. С. Тихонова в редакцию “Библиотеки поэта” по поводу первой публикации поэмы Твардовского “Теркин на том свете”, в котором говорится: “На предстоящей редколлегии, несомненно, встанет вопрос о составе поэм, входящих в книгу А. Твардовского, — там нет поэмы “Теркин на том свете”. Вокруг этой поэмы в свое время было много споров, не утихших и до настоящего времени. До сих пор у разных критиков отношение к ней разное. После раздумья я, отнюдь не принадлежащий к поклонникам этой поэмы, должен был, однако, согласиться с тем, чтобы эта поэма была включена в состав поэм А. Твардовского. В предисловии к книге можно в своем месте остановиться на расхождениях критики по поводу поэмы, а в примечаниях к тому поэм подробно указать на разность отношений и привести наиболее существенные отклики… Поэма широко обсуждалась и не нуждается в новой дискуссии, тем более что и автор выразил свое отношениие поставив ее в прижизненное издание поэм”. Публикация выдержек из служебной переписки Тихонова, на наш взгляд, наряду с этическими вопросами, видимо, нецелесообразна еще и потому, что широкому читателю, не знакомому с характером дискуссии специалистов, непонятна суть вопроса».

У цензоров надо сказать, были давние счеты с этой поэмой еще и потому, что сами они выведены в ней в крайне неприглядном и «компрометирующем» их контексте. Вторая книга знаменитой книги А. Т. Твардовского о Василии Теркине — «Теркин на том свете» — проходила в цензурных инстанциях с огромнейшим трудом. Напечатана она была (как и «Один день Ивана Денисовича» Солженицына) лишь благодаря Н. С. Хрущеву и его зятю Алексею Аджубею, редактору «Известий»: она и опубликована впервые в этой газете 18 августа 1963 г. [165] Аджубей А. Те десять лет // Знамя. 1988. № 7. С. 99. . Сам Твардовский, тогда еще главный редактор «Нового мира», готовивший параллельную публикацию поэмы в «своем» журнале (напечатана она была в № 8 журнала за этот же год), в этот день оставил такую запись в своем дневнике: «Появление ее даже подготовленным к этому людям представляется невероятным, исключительным, не укладывающимся ни в какой ряд после совещаний и пленума. Третьего дня Виктор Некрасов исключен из партии одним из киевских райкомов [166] Некрасов Виктор Платонович (1911–1986) — писатель, подвергавшийся гонениям в 1960-е годы. Эмигрировал во Францию в 1976 г. . Может быть, появись “Теркин” днем раньше, этого не случилось бы. Впрочем, у нас все возможно и все необязательно. “Известия”, столько гадившие “Н. М.” (“Новому миру”. — А. Б .), затравившие Некрасова, вчера “с любезного разрешения журнала” публикуют эту поэму. Цензор С. П. Оветисян — сперва от себя лично, затем от имени бывшего главного цензора, ныне председателя Комитета по делам печати Романова, слезно просил меня опустить “одно слово” <���…> Трудно еще представить, во что мне, журналу, обойдется это словечко. Но уже получили! “Над нами же все будут смеяться”. Я забыл, что только что говорил о безотносительности этих строк насчет цензуры к ним, действующим представителям этого ордена: “Ах, уж столько от вас плака-но, что не грех немного и посмеяться”. — “Да ведь цензуры в нашей стране нет, А. Т.” — “Тем более, зачем же вам брать на свой счет то, что относится к “загробным” установлениям? Почему редактор “Известий” не взял на свой счет все, что там есть о “редакторе”. — “Да ведь там об одном лице, а тут о целой системе. Бедняга не заметил, что пользуется словом уже подорванным, уже несерьезным после прокатки его в тексте с большой буквы. Впрочем, я слукавил под конец и сказал на всякий случай, что и хотел бы, может быть, но не могу ничего тронуть в поэме после чтения “где и перед кем — вы знаете”. — “Но ведь были же замечания у Никиты Сергеевича?” — “Были по одной строфе, и они мной учтены”» [167] Твардовский А. Рабочие тетради 60-х годов // Октябрь. 2000. № 9. С. 153 .

Какое же «слово» (точнее — несколько слов) так слезно просил убрать цензор из поэмы? Обиделся он, очевидно, на строки, затронувшие «честь цензорского мундира». Потусторонний «Главк» распределяет номенклатурных дураков по соответствующим «кругам».

Цензоры не забыли нанесенной им обиды. На возглавлявшийся Твардовским «Новый мир» сразу же посыпался град репрессий. Поэт записывает 4 ноября в своем дневнике: «Это, конечно, уже “личная” месть цензуры, которую она в первую очередь обрушила на журнал… прицепки, помехи, укусы при всякой малой возможности» [168] Там же. С. 156. .