Сомерсет Моэм - Время и книги (сборник)

Ворота храма оказались открыты, кругом – ни души. Венкатараман прошел во внутреннее святилище, где находился лингам – символ Шивы, и там посвятил себя Богу. Возвращаясь в город, он выбросил подаренный ему пакет со сладостями, сказав: «Зачем мне кормить эту обузу?» Под обузой подразумевалось тело. Вскоре какой-то человек предложил ему обрить голову и повел к цирюльнику. У Венкатарамана были прекрасные длинные черные волосы; от цирюльника он вышел обритый наголо, как и полагалось аскету. Обритая голова означала, что человек отрекся от мирских сует. Венкатараман оторвал от одежды узкую полосу, из которой сделал набедренную повязку, а остальное выбросил вместе с остатками денег. Он снял с себя и священный шнур. Такой шнур, сплетенный из трех нитей, брахман получает на торжественной церемонии в восьмилетнем возрасте; шнур вешается на левое плечо и продевается под правой рукой. Это знак второго рождения. Сняв с себя шнур, Венкатараман тем самым отрекся от принадлежности к высшей касте и от своего тела. После бритья головы он не сделал ритуального омовения: «Для чего мне мыть эту обузу?» Однако прежде чем он вступил в тысячеколонный зал, чтобы погрузиться в медитацию, словно по волшебству, пошел сильный дождь и омыл его.

Несколько недель Венкатараман, соблюдая обет молчания, оставался в зале, время от времени погружаясь в блаженное самадхи. Одна женщина, тронутая его молодостью и благочестием, приносила ему еду; ел он совсем мало. Правда, жизнь ему отравляли местные мальчишки – их задевало, что юнец, почти не старше их самих, избрал путь аскета. Они развлекались, швыряя в него камни и черепки.

Чтобы от них отделаться, Венкатараман ушел в подземелье, где хранились священные изображения. Там было темно, сыро и очень грязно; внутри не убирали и не зажигали свет. Когда юный Венкатараман погружался в медитацию, на него набрасывались всевозможные насекомые: осы, москиты, муравьи. От многочисленных укусов ноги у него покрылись язвами. Он же ничего не чувствовал.

Однажды некий человек пришел, чтобы прогнать озорничавших на территории храма мальчишек, и спустился в подземелье. Когда глаза его привыкли к темноте, он разглядел в глубине юное лицо Венкатарамана. Потрясенный, он пошел в храмовый сад, где сидел один свами с учениками, рассказал им об увиденном, и все спустились в подземелье. Они вынесли оттуда молодого аскета и поместили его в соседнем святилище. Венкатараман, погруженный в самадхи, с закрытыми глазами, не чувствовал, что с ним происходит.

Он оставался там, куда его принесли, несколько недель; и за ним присматривал и кормил живший там свами. Юноша подолгу не выходил из медитации – по восемь – десять часов, – и еду приходилось вкладывать ему в рот. Позднее Венкатараман перешел в сад и сидел там под деревом.

Паломники стекались к храму, чтобы посмотреть на него. Некий преданный (то есть преданный Богу, учению, учителю) по имени Найянар стал почитателем юноши и прислуживал ему. Найянар, посвятивший себя духовным занятиям, читал Венкатараману труды по адвайте. Этой доктрины Венкатараман еще не знал, ведь, кроме школы в Мадурае, он нигде не учился. Однако Найянар не мог быть с ним постоянно, а в его отсутствие молодому аскету очень досаждали любопытные и мальчишки-хулиганы, которые считали его сумасшедшим и издевались над ним. Случилось так, что некий свами, будучи под глубоким впечатлением от религиозного рвения Венкатарамана и чистоты его сердца, пригласил его в святилище неподалеку от Тируваннамалая, где ему никто не помешает медитировать. Венкатараман согласился и провел там полтора года.

В это время аскет по имени Паламисвами, которому посоветовали навестить Венкатарамана, увидев его, сразу понял, что нашел своего духовного спасителя, и решил остаться и служить ему. Он ограждал аскета от любопытных, принимал от его имени подношения. В полдень тот съедал чашку риса, остальное же возвращалось жертвователям.

Венкатараман продолжал умерщвлять плоть. Он страшно похудел. Он не мылся, и тело его покрылось слоем грязи, волосы отросли и сбились в сплошную массу, ногти стали такие длинные, что он ничего не мог делать. Неделями подвижник сидел на полу в состоянии глубокого самадхи, не чувствуя, как его кусают тысячи муравьев. Чтобы принять правильную позу для медитации, он прислонялся спиной к стене, и еще много лет потом на стене оставался отпечаток. Слава юного аскета росла, от любопытных паломников уже некуда было деваться, и тогда с помощью верного Паламисвами Венкатараман перебрался в манговую рощу, куда без разрешения владельца никого не пускали. Там аскет оставался полгода. Паламисвами ходил в городскую библиотеку и приносил тамильские книги по веданте. Венкатараман читал их и объяснял своему верному служителю.

Сам свами, подчеркивает биограф, в книгах не нуждался; он уже достиг познания и читал для того, чтобы отвечать на вопросы приходивших к нему искателей истины. Видимо, ради этого он отказался от обета молчания. Венкатараман хранил его три года и потом, в течение оставшейся жизни, время от времени к нему прибегал.

По какой-то причине свами оставил рощу и перебрался в соседний храм. Он хотел проверить, сможет ли обходиться без помощи верного Паламисвами, и предложил ему: «Иди добывать себе пищу своим путем, а я сам стану просить для себя милостыни. Давай не будем больше жить вместе». Бедняга ушел, но через день вернулся. «Куда же я пойду, – сказал он, – ведь только у тебя я могу учиться». Венкатараман позволил ему остаться, и еще двадцать лет – до конца жизни – Паламисвами служил учителю.

В поисках места, где его медитациям не помешали бы почитатели, свами поселился у отрогов Аруначалы. Там были источник, пещера и храм Ишвары. Он привык медитировать в храме, а когда Паламисвами отлучался, брал чашу для подаяний и сам спускался в город за милостыней.

Когда Венкатараман ушел из дому, расстроенные родные тщетно пытались его найти. Целых два года они ничего о нем не знали. Потом один знакомый услышал, как некий набожный человек с большим почтением отзывался о молодом святом, живущем в Тируваннамалае. Наведя справки, этот знакомый уверился, что речь идет о беглеце. Он сообщил об услышанном семье Венкатарамана, и его дядя отправился в Тируваннамалай. Когда он приехал, свами сидел в манговой роще. Дядя пошел туда, но хозяин рощи его не впустил, однако передал свами записку. Венкатараман, прочитав записку, согласился принять гостя. Дядя уговаривал юношу вернуться домой, обещал, что семья не станет вмешиваться в его жизнь, все будет как он пожелает, лишь бы он жил с ними. Венкатараман выслушал, но не ответил ни словом, ни жестом. Дядя ушел ни с чем.