Наталья Морозова - Любимые книги

Начинает свою книгу Владимир Ильич так: «„Русское богатство“ открыло поход против социал-демократов» (т. 1, с. 129). Уже в этих первых словах звучит какая-то затаенная ирония, не правда ли? Когда же во второй строчке мы прочитаем, что Михайловский назван одним из «главарей этого журнала», сразу станет ясно: автор не только вознамерился опровергнуть идеи «друзей народа», но и как людей не очень-то их уважает. Такое начало предвещает весьма острый и нелицеприятный разговор. И в самом деле, едва мы прочтем десяток страниц, как можем полюбоваться выставленным на посмешище Михайловским: он, представляете себе, умудрился в сочинениях Маркса не найти… материализма! А ведь читал «Капитал», «Нищету философии», «Коммунистический манифест»… «И вот он сидит и думает свою крепкую думу над глубокомысленным вопросом: „в каком сочинении Маркс изложил свое материалистическое понимание истории?“» (т. 1, с. 140 – 141).

Владимир Ильич отделывает здесь Михайловского, словно нашкодившего мальчишку! А заодно, буквально на страничке, исчерпывающе объясняет незадачливому «другу народа», в чем же состоит материализм указанных произведений Маркса.

Поначалу мне это показалось несколько странным. Припомнилось, что в мемуарной литературе Михайловского не раз изображали кумиром революционно настроенной молодежи. Иные даже называли его «властителем дум». Да вот и в статье Кржижановского, о которой я уже говорила, есть такие слова: «…свободолюбивые блестки публицистики Михайловского» [13] Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2, с. 12. . Так как же мог столь авторитетный человек так по-детски судить о произведениях Маркса? Оказывается, мог. Просто до сих пор никто не сумел с таким знанием дела уличить «властителя дум» в элементарном непонимании марксизма.

И вообще, когда читаешь «Что такое „друзья народа“…?», создается такое впечатление, словно в кружок зарвавшихся, возомнивших о себе мальчишек пришел опытный ученый и методично стал их всех выводить на чистую воду. Впечатление это подкрепляется еще и такими, часто встречающимися в книге, выражениями, как «ребячья мораль», «детская побасенка», «ребяческий вздор», «ребячье желание»… (т. 1, с. 134, 153, 248). Но этому опытному ученому, как мы уже установили, в то время было всего 24 года. Сколько же было лет тем, кто вознамеривался пойти походом на социал-демократов? Любопытный вопрос, верно ведь? А ведь всего-то и надо было – открыть «Указатель имен» 1-го тома. Открываю. Читаю. Вот это да! Михайловскому – 52 года, Южакову – 45, Кривенко – 47 лет! И эдаких-то солидных мужей обвиняет в непростительном ребячестве, да кто? Двадцатичетырехлетний, еще никому не известный молодой человек.

Не менее удивительным было и то, что ни у кого тогда даже и не возник вопрос: а по какому праву? Настолько велико было умение Владимира Ильича диалектически применять марксизм к обстановке в России, настолько обстоятельно и доказательно спорил он с развоевавшимися народниками, что никому из читателей, вероятно, и в голову не приходило, насколько же молод автор. Они видели перед собой умную, по-настоящему научную книгу, в которой каждое утверждение было так прочно обосновано и доказано, что уже после чтения 10 – 20 страниц становилось ясно, что автор всесторонне подготовлен и может решать самые сложные экономические и политические проблемы. Страница за страницей, опираясь на факты и цифры, он убеждал читателя, что в 90-е годы уже не было никакой реальной почвы для народнических воззрений: капитализм в России развивался полным ходом, деревня уже совершенно отчетливо разложилась на классы эксплуататоров и эксплуатируемых, и теперь проповедовать старые теории об особом пути развития для России было непростительным ребячеством. Помните слова Владимира Ильича о том, что теперь уже «надо нарочно закрывать глаза, чтобы не видеть этого разложения»?

В этой фразе мое внимание привлекло слово «нарочно». Ведь если бы народники на все сто процентов нарочно не замечали классового антагонизма, их надо было бы назвать не «друзьями народа», хотя бы и в кавычках, а уже прямо – врагами народа. Однако Владимир Ильич прямо их так не называет. Но почему? Ведь объективно «друзья народа» действовали именно во вред народу. Замазывали антагонизм в деревне, вопиющие факты классовой эксплуатации в городе выдавали за случайные действия отдельных «живоглотов» и «аспидов»… (т. 1, с. 235, 251). Ну ладно бы еще, кабы ошибались только теоретически. А то ведь у них была и практическая программа: уговорить «культурное общество», чтобы оно образумило бессовестных эксплуататоров, попросить правительство смягчить плохие стороны капитализма… В общем, они сеяли иллюзии мирного избавления от ужасов эксплуатации, внушали народу, что, дескать, правительство только и помышляет о его благе.

Но… тут нас тоже ожидает удивительное. Уже тогда Владимир Ильич обладал качеством, которое и впоследствии, в годы Советской власти, восхищало всех, кто его знал: он умел отделять классовую сущность человека от его индивидуальных качеств. Дело в том, что субъективно человек может быть честен, порядочен, может он и вполне искренне любить народ и желать ему счастья… Но при этом политическая позиция этого человека может быть и фальшивой. Это проистекает часто помимо воли самого человека, тут действуют глубинные классовые факторы. Но для того, чтобы не спутать фальшивую политическую или философскую позицию с фальшью характера человека, надо обладать очень тонким классовым чутьем. Владимир Ильич как раз и обладал таким чутьем.

Напомню фразу Горького: «Его мысль, точно стрелка компаса, всегда обращалась острием в сторону классовых интересов трудового народа» [14] Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2, с. 245. . Я бы к этим словам добавила, что стрелка ильичевского компаса – его классового чутья – указывала всегда точно и все другие классовые интересы, а не только «трудового народа». Тут мне могут сказать, что вот, мол, видите: Горький писал об этом качестве Ленина, ничуть ему не удивляясь. Но ведь Горький писал свои воспоминания уже после смерти Ленина, и он оценивал его именно как ЛЕНИНА, как вождя социал-демократической партии, прошедшего большой путь в политике. А классовое чутье у политического деятеля, выработанное в результате многолетней революционной работы, длительного изучения теории и практики классовой борьбы, – это, конечно, качество превосходное, но неудивительное. Кстати, у Горького же читаем и о том, как Ленин отзывался о Мартове: «Жаль – Мартова нет с нами, очень жаль! Какой это удивительный товарищ, какой чистый человек!» [15] Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, т. 2, с. 264. Как же так, недоумевали мы еще в школе: меньшевик и – чистый человек? А вот так: субъективно чистый, честный, искренний, а объективно – на фальшивых позициях, которые, как известно, впоследствии привели меньшевиков сначала к поддержке буржуазии (лето 1917 года), а потом и к антисоветской деятельности. Но все это было уже потом, уже тогда, когда Владимир Ильич был ЛЕНИНЫМ. А в 1894 году молодому публицисту было бы вполне простительно к политическим противникам относиться и с личной неприязнью. Тем более что «друзья народа» нередко давали повод именно для такого отношения: некоторые их личные качества были как раз из тех, что претили удивительно порядочной натуре Владимира Ильича.