Аркадий Ваксберг - Белые пятна

Ныло напрасно: милиция на след не напала. И наверно, напасть не могла. Правда, больница, куда доставили избитого П-ского, тотчас известила угрозыск, но вот сам потерпевший сведений дать не хотел: память, дескать, отшибло. И подруга его промолчала, в милицию не обратилась, а впоследствии П-ский простил преступникам все! И боль, и слезы, и унижение. И даже то, что было подсчитано в рублях и копейках.

Струсил? Мщения испугался? «Вошел в положение»? Как бы там ни было, преступление осталось без наказания. Если мы не в теории, а на практике хотим узнать, к чему обычно приводит безнаказанность, сейчас нам представится как раз такой классический случай.

До случая, впрочем, еще неделя. Точнее, восемь дней, насыщенных встречами, разговорами, обсуждением пережитого. Пока что еще друг с другом. Но радость не в радость, если ею нельзя ни с кем поделиться. Не прихвастнуть. Не выдать, себя за героев.

А кому рассказать? Посторонним не скажешь. Случайным зевакам не раззвонишь. Очень хочется, да опасно…

И опять находится выход. Есть у Виктора брат Александр. Ученик десятого класса. Еще несколько дней — и прозвенит для него последний звонок. Для него и для двух его одноклассников: Алексея Олейника и Владимира Краковцева. Близких друзей. Вот она, благодарная аудитория. Пусть послушают, пусть узнают про жизнь, которой в школе не учат.

И, представьте себе, трое младших с восторгом внимают рассказу старших. Не сухому, конечно, — подогретому водкой. Льстиво хихикают, смачно вздыхают, одобрительно чмокают. Переживают. А «героям» этот восторг тем дороже и слаще, что, сверкая очами, их геройству завидует не какой-нибудь там шалопай — местная знаменитость. Сам Владимир Краковцев! Для приятелей просто Володя. А для города — чемпион.

В свои семнадцать с небольшим Краковцев лаврами был не обижен. Правда, пока что он не очень-то потрясал результатами, зато вселял большие надежды. Он действительно был чемпионом, но не больше чем Запорожья, а замах был похлеще: на страну, на Европу, на мир.

У него была узкая специальность — прыжки в длину, но ведь в нынешний век мастера широкого профиля успехов вряд ли добьются. В спорте — тем паче. «Работай ногами, — напутствовал тренер Дмитрий Дмитриевич Кривонос, — твоя сила в ногах». И он работал — ногами, ногами, — лелеял их, пестовал, тренировал. Ноги ему приносили цветы, дипломы, овации, пьедесталы почета. И разумеется, деньги. Вся сила в ногах!

Пока что, правда, за длинный прыжок платили натурой: хрустальными вазами, магнитофонами, кубками из мельхиора. И даже — был такой случай — гитарой. Натура, в сущности, — те же деньги: свою цену по прейскуранту имеет магнитофон и ваза тоже имеет. И талоны на ужин — при желании их можно продать. По дешевке, но все же…

Его одноклассники вели унылую жизнь: писали контрольные, учили уроки. Он ничего не учил, ничего не писал — он прыгал. Прыжками его любовались Москва, Ленинград, Киев, Одесса. Восхищались курорты Кавказа. Восторгались Рига и Вильнюс, Челябинск и Днепропетровск. «Любовались» и «восхищались» — всего лишь красоты журналистского стиля: эти перлы извлек я из репортажей о спортивных успехах «нашей надежды». За пределами дома даже бронза и серебро пока еще доставались нечасто, но и второе, и третье места тоже венчались дипломами. Аплодировал стадион, жали руку друзья, обнимал взволнованный тренер. И писали газеты. Про его одноклассников писали газеты? А слова «Владимир Краковцев» типографский станок размножал в тысячах экземпляров.

Один из таких экземпляров газеты я видел. Номер особенный, юбилейный: Запорожье празднует священную дату — 40 лет со дня освобождения города от фашистов. Переполненный стадион. Факел, зажженный от Вечного огня, ветеран войны, кавалер двух орденов Славы Иван Иванович Булат передает молодому спортсмену. Подпись под фото: «Чемпион по легкой атлетике Владимир Краковцев шагает впереди рабочего коллектива машиностроителей». Шагает красиво. Крепко держит факел в руках.

Почему впереди рабочего коллектива? Почему во главе машиностроителей? Да еще в такой особенный день… Почему?

Потому что престижно: идет чемпион, и этим сказано все.

Жизнь в поездах, самолетах, гостиницах стала не праздником, а повседневьем. Утомленной походкой, проспав половину учебного дня, входил он изредка в класс, снисходительно улыбался, многозначительно отвечал на вопросы, имитируя пресс-конференции. И еще того многозначительней не отвечал. Молчаливо кивал головой, саркастически улыбался, когда с превеликой натяжкой ему ставили тройки.

Дома он рявкал на мать, на овчарок — их было три, прирученных, покорных. Мать испуганно жалась, боясь хоть в чем-то перечить. Овчарки скулили. Он «балдел» в окружении кубков, дипломов и грамот. Утром была тренировка. Мальчик прыгал, разминался и снова прыгал. В школу нес справку: подготовка к ответственным соревнованиям. Встречал полное понимание: что делать — наша надежда…

Одноклассники обсуждали, где им дальше учиться, мало кто был уверен в успехе с первой попытки. А за честь вручить Краковцеву студенческий билет боролись сразу три физкультинститута: ленинградский, киевский и одесский. Узнав из печати о новом таланте, они письменно пригласили «звезду», так сказать, удостоить. Даже мать восходящей «звезды» и та усомнилась: «Куда тебе с тройками?!» Талант резонно ответил: «Им ноги нужны, а отметки приложатся».

И верно — они приложились. Упорно полз слух, что Краковцев включен во всесоюзную сборную. И учиться ему, стало быть, опять недосуг. Тренированные ноги вели чемпиона к новым вершинам. Наконец довели.

Как раз в те дни, когда насильники и грабители бахвалились удалью в узком кругу, в кругу широком решался вопрос для Краковцева первостепенный: поедет ли он за рубеж, на международные состязания легкоатлетов. И второй решался вопрос, тесно связанный с первым: утверждать ли его в звании мастера спорта? Для окружающих он был им давно. Не хватало значка.

Утром 19 мая тренер первым поздравил свою надежду: быть ему в сборной. Ехать мастером за рубеж. И уж прыгнуть как надо!

Сбывалась мечта. Неужели он мог остаться с нею наедине, не похвастаться, не отметить? Друзья откликнулись тотчас — все те же, все те же: братья Витя и Саша, Павел, Игорь и Алексей. Устремились в кафе «Снежинка» — всласть упиться водкой и пивом. У Краковцева были новости, и какие! Ну, а что есть взамен у верных друзей? Ничего, кроме новости старой: как лихо они провели тот вечерок и как просто им это сошло.

Пили долго, не торопясь, все тесней притираясь друг к другу, все острее себя ощущая великолепной шестеркой. «День сегодня особенный, — философствовал Виктор. — Неужели же выпьем и разойдемся? Грешно». Он, наверно, сказал как-то иначе, но доверимся протоколу: «Грешно». — «Значит, повторим?» Чемпион деловито кивнул и, как сказано там же, «осушил свой граненый стакан».