Александр Яковлев - Выступления [Сборник]

В этой связи я выдвигаю тезис о коммунистическом империализме большевистского типа. По моему мнению, такой подход многое может прояснить в истории XX века.

В связи с изложенным я считаю не только правомерным, но и общественно необходимым признание в моей стране и в мире в целом, что Ленин подлежит суду за преступления против человечности.

Это нравственное деяние явится не только национальным покаянием за сознательное или вынужденное служение преступному режиму, но и снимет политико-нравственные тормоза для подлинных демократических реформ в России.

Я, конечно, не думаю, что можно надеяться на скорое официальное признание факта контрреволюции 1917 года. Это далеко не простой вопрос. Ведь в случае такого признания историческая логика и логика морали потребуют кардинального поворота в историографии России, а главное — в сознании людей. Тогда придется повернуться к фактам и отказаться от политических и идеологических мифов.

А это означает, что Ленин и его группировка являлись антироссийской разрушительной силой, а патриотами страны, пытавшимися сохранить Россию на путях естественного развития, были такие деятели, как Керенский и его правительство, Колчак, Деникин, Корнилов и многие другие достойные люди.

В пользу такого подхода говорят, повторяю, документы.

Международный фонд «Демократия», который я возглавляю, издает серию ранее засекреченных документов Политбюро, Правительства, спецслужб (издано уже более 50 томов), из которых очевидным образом явствует, кто есть кто в советской истории.

Аналогичный ленинскому раздел моей книги «СУМЕРКИ» и о Сталине. Личная подпись Сталина имеется на расстрельных списках на 44 тысячи человек. Повторяю, личная. Думаю, что еще не все списки обнародованы.

При Сталине государственная власть приобрела фашистские черты, перемешанные с традициями азиатской деспотии. Он в значительной мере расширил ленинскую политику физического и экономического террора, придав ему формы коллективизации, индустриализации, различных фальсифицированных политических блоков.

Он завершил ленинскую политику уничтожения партий, в том числе социалистических, небольшевистских средств массовой информации, ликвидировал офицерство, дворянство, промышленников и банкиров, любой частный бизнес.

Я убежден, что Сталин, как и Ленин, подлежит суду за преступления против человечности.

Утверждая подобное, я пытаюсь объяснить, почему до сих пор каждый пятый из голосующих в моей стране отдает свой голос остаткам большевистской партии, почему до сих пор таскают на митингах портреты ни с кем не сравнимых убийц.

Я не могу согласиться с мнением, что эти люди борются за идею советского социализма.

Тут могут быть несколько объяснений. Назову лишь два из них.

Первое. Через ГУЛАГ за эти годы прошли миллионы людей. Но другие миллионы обслуживали ГУЛАГ: расследовали, фальсифицировали, расстреливали, арестовывали, охраняли. В лагерях — лазареты, детские дома. В стране были специальные конвойные войска. Стоит вспомнить сотни тысяч оплачиваемых спецслужбами стукачей, осведомителей.

Перестройка лишила их той самой жизни и тех самых привилегий, которые выделяли их из общей массы людей — нищенствующих и бесправных.

Второе. Ошибки демократической власти в социальной сфере, которые создали значительную протестную массу, так и не понявшую, кому служит либеральная демократия — человеку или чиновнику.

Кстати, российские либералы, к которым я и себя отношу, отступили от принципов российского либерализма XIX века, провозгласивших концепцию «социального государства». Тот факт, что учителя, врачи, ученые, пенсионеры оказались в нищенском состоянии, дорого обошелся российской демократии.

Может быть, еще тяжелее сказались на авторитете демократии криминализация государственной власти и социальная безответственность бизнеса.

Россия всегда страдала левизной и ненавистью к чужому богатству. Учитывая это, нынешний социальный раскол очень опасен. Кроме всего прочего, на этом расколе активно спекулируют неофашисты, большевики, разного рода ряженые патриоты. Надо сказать, их работа находит отклик, падает на удобренную почву.

В своей книге я ставлю задачу доказать, что события 1985 года, которые получили название Перестройки, являются по своему содержанию революцией эволюционного, ненасильственного типа. Я называю ее мартовско-апрельской революцией.

Нас, реформаторов, часто обвиняют в том, что мы начали Перестройку без плана, без программы и прочих бумажек. Это никчемные обвинения.

Крупные общественные перемены, связанные со сменой общественного строя, не могут иметь точно обозначенных программ, тем более — расписаний. Очень часто многое складывается из случайностей, неожиданностей, характеров и капризов людей, особенно лидеров, их трусости и смелости, коварства и мягкосердечия, совести и подлости. Трудно, скажем, поверить в историческую закономерность термидорианского переворота во Франции в 1794 году или октябрьского переворота в России в 1917 году. То и другое произошло вопреки «законам истории», на которых строится догматика марксизма.

В конкретных условиях 1985 года было бы политическим мальчишеством, губительным авантюризмом предложить правящей номенклатуре некий «план» коренной реформации общественного строя, ликвидации моновласти, моноидеологии и монособственности.

Кто бы его принял? Кто? Аппарат партии? Армия? КГБ? Да никто. А мы бы оказались где-нибудь на Колыме, в новом ГУЛАГе.

Еще одна проблема, которую я поднимаю в своих работах, это проблема двоевластия. Что я имею в виду?

Обычно принято считать, что КПСС и вожди-небожители обладали абсолютной властью. Это не так. На самом деле Ленин в целях выживания создал и наделил спецслужбы широкими политическими функциями. Недаром он требовал, чтобы каждый коммунист был чекистом, а Дзержинский создавал осведомительную службу не только среди интеллигенции, рабочих, крестьян, в армии, в школах и даже в детдомах, но и в партии.

Я был членом Политбюро перестроечного периода и знаю, как все это работало. Мы сидели в ЦК и надували щеки, изображая, что обладаем полной властью. Конечно, власть была, власть огромная. Но не меньшая власть была у спецслужб. Дачи, в которых жили члены Политбюро, секретари ЦК, принадлежали КГБ, весь обслуживающий персонал, включая охрану, шоферов, уборщиц, поваров, садовников, — все штатные работники КГБ в офицерском звании.

Спецслужбы о работе ЦК знали все, а ЦК о работе спецслужб знали только то, что сообщали сами спецслужбы. За границу выехать можно было только с разрешения КГБ, карьерная лестница каждого номенклатурщика определялась тоже спецслужбами. Добавлю, что организаторами и главными исполнителями заговоров и дворцовых переворотов во времена Хрущева и Горбачева были тоже спецслужбы. И до сих пор эта часть номенклатуры является наиболее сплоченной и организованной силой, а подчас и решающей. Двоевластие продолжается.