Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Совершенно ничтожный агитационный эффект сочинения Се-лянинова-Опперпута заставляет думать, что достоинства текста сами по себе не были решающим фактором его обнародования — оно, по-видимому, было обусловлено какими-то привходящими соображениями.

В положении Опперпута в это время произошли существенные перемены. Те самые «друзья», которые взяли на себя устройство издания его труда в Берлине, поместили с ним в камеру еще одного смертника. Это был А. А. Якушев, которому предстояло стать центральной фигурой будущей чекистской «легенды» под названием «Трест». Подселение произошло, видимо, уже после того, как была написана брошюра Селянинова-Опперпута, но судьба автора решена еще не была и освобождения, о котором он умолял Менжинского летом, все еще не произошло. До 1917 года действительный статский советник, чиновник Министерства путей сообщения, перешедший после революции на службу советской власти, А. А. Якушев был арестован в ноябре 1921 в результате перехвата письма жившего в Ревеле эмигранта, представителя Высшего Монархического Совета Юрия Артамонова, служившего переводчиком в британской миссии. Письмо, адресованное его другу в Берлине Кириллу Ширинскому-Шихматову, содержало рассказ посетившего Ревель Якушева о подпольной монархической группе, созданной им в Москве [51] Письмо приведено в статье: Дмитрий Жуков, «Ключи к “Трем столицам”», в кн.: В. В. Шульгин. Три столицы (Москва: Современник, 1991), с. 424. См. также: Политическая история русской эмиграции. 1920–1940 гг. Документы и материалы. Под ред. профессора А. Ф. Киселева (Москва: Владос, 1999), с. 771; Natalie Grant, «Deception on a Grand Scale», International Journal of Intelligence and Counterintelligence, vol. 1, № 4 (1986), pp. 54–56. . Перехваченным письмо оказалось из-за того, что Артамонов отправил его в Берлин через эстонского дипкурьера, находившегося под контролем советских чекистов [52] Cp.: Теодор Гладков. Награда за верность — казнь (Москва: Центрполиг-раф, 2000), с. 113. .

Сейчас трудно судить, был ли Якушев арестован вследствие своих действительных (или мнимых) деяний [53] Т. Гладков по этому поводу туманно замечает: «Просто за монархические взгляды (не высказываемые, разумеется, в форме пропаганды), контрразведка во времена Артузова никого не арестовывала. А вот легкомыслие, сродни хлестаковскому, и тогда, и ранее, и в последующие годы, в том числе и нынешние, не одного человека, и не обязательно плохого, заводило и в Бутырку, и в Кресты, и в Лефортово». — См.: Теодор Гладков. Цит. соч., с. 103. По сведениям Д. Жукова, следствие по делу Якушева вел, как и следствие по делу Опперпу-та, Агранов. См.: Дмитрий Жуков, цит. соч., с. 426. или же из-за видов, которые имели на него органы ЧК. Во всяком случае, он подвергся сильному давлению, целью которого было побудить его согласиться на участие в разрабатываемой чекистами монархической «легенде». Речь шла о крупной операции, позднее получившей кодовое название «Трест», в которой факт существования внутри России подпольной организации был бы использован в целях разложения зарубежных правых группировок и руководства белых армий и дезинформации иностранных разведок. С тех пор как в 1960-х годах появился роман Льва Никулина Мертвая зыбь, выдвижение этого плана приписывалось, как правило, А. X. Артузову, с 1920 года начальнику Особого отдела ВЧК, в мае 1922 года назначенному главой новообразованного Контрразведывательного отдела (КРО) ОГПУ. Но в последние годы были названы и другие авторы идеи — польский контрразведчик, в 1920 году перешедший на сторону Советской России, Виктор Кияковский-Стецкевич [54] См.: А. А. Папчинский, М. А. Тумшис. Щит, расколотый мечом. НКВД против ВЧК (Москва: Современник, 2001), с. 250. и бывший шеф Отдельного корпуса жандармов В. Джунковский, после революции вставший на сторону большевиков и служивший в органах ЧК [55] См.: Теодор Гладков. Цит. соч., с. 104–109; Владимир Антонов, Владимир Карпов. Тайные информаторы Кремля (Москва: Гея итэрум, 2001), с. 27–28. Ср. о послереволюционном периоде его биографии в статье: И. Пушкарева, 3.Перегудова, «В. Ф. Джунковский и его воспоминания», в кн.: В. Ф. Джунковский. Воспоминания. В двух томах. Под общей ред. А. Л. Паниной. Том 1 (Москва: Издательство имени Сабашниковых, 1997), с. 22–23. . В ряде работ о «Тресте» создание его отнесено к ноябрю 1921 года [56] См., в частности: Лубянка 2. Из истории отечественной контрразведки (Москва, 1999), с. 189. (А. А. Якушев был арестован 22 ноября). Опперпут же датировал его январем 1922 года [57] Сегодня, 1927, 17 мая, с. 2; Борис Беленкин, «Опперпупелинц (Э. О. Оп-перпуг-Стауниц и М. В. Захарченко-Шульц)», с. 118. . Такое несовпадение заставляет предположить, что названная им дата указывает на момент, когда в дело — пусть еще условно, в виде эксперимента — был вовлечен он сам, все еще находившийся в тюрьме. Но тогда можно догадаться и о роли, возложенной на него в зарождавшейся «легенде». Дело в том, что чекистам не сразу удалось склонить Якушева к сотрудничеству в провокации [58] Как признают современные исследователи, «в более ранних публикациях были слишком переоценены патриотические чувства Якушева, с одной стороны, а с другой — силы “обаяния” Дзержинского, Менжинского, Артузова, сумевших уговорить работать Якушева на советскую контрразведку. К нему, хоть и обезвреженному, но опасному врагу Советской власти, предпринимались и другие, более жесткие методы воздействия. Сам факт того, что в агентурную сеть КРО он попал из камеры смертников, ибо Якушеву за его преступления грозила смертная казнь, говорит о многом». — А. А. Папчинский, М. А. Тум-шис. Цит. соч., с. 250–251. Следует добавить, что ряд членов МОЦР сразу был расстрелян, в то время как Якушев продолжал подвергаться обработке со стороны чекистов. См.: Дмитрий Жуков, цит. соч., с. 425. Эта ситуация напоминает разгром Западной организации НСЗРС и судьбу ее руководителя Опперпута, также избежавшего расстрела, в отличие от многих рядовых членов. С другой стороны, по утверждению Б. Беленкина, «из чекистских источников следует, что провинность Якушева, за которую того арестовали в 1921 году, была совершенно незначительна». — Борис Беленкин, цит. соч., с. 126. .

Встает вопрос, не способствовало ли «патриотическому» озарению и перерождению Якушева ежедневное общение с Опперпутом, обладавшим намного более богатым тюремным опытом и стажем и только что в своей брошюре призвавшим бывшее офицерство к полному сотрудничеству с советской властью. Польский историк «Треста» Ричард Врага выразил убеждение, что Опперпут поведал Якушеву в камере всю свою савинковскую эпопею и посвятил его в содержание своей брошюры [59] Р. Врага, «“Трест”», Возрождение, тетрадь 7 (январь — февраль 1950), с. 121–122. . Мы полагаем, однако, что Опперпут, хоть и был в самом деле приобщен к процессу «обработки» Якушева, выполнял это не в качестве Селянинова-Опперпута, а скорее всего в новом амплуа, в котором ему суждено было действовать после освобождения из тюрьмы, в «Тресте», — под именем Стауница. О том, что в реальности Стауниц — это Опперпут, и о роли Опперпута в разоблачении савинковцев Якушев узнал, кажется, много позже. Пикантность ситуации состояла в том, что за все годы существования «Треста», вплоть до его краха в апреле 1927 года, ни Стауниц, назначенный в «Трест» с заданием контролировать его, не догадывался о том, что Якушев и другие члены руководства организации являются агентами ГПУ, ни Якушев, присоединившийся к «легенде» после Стауница [60] «Записки Опперпута». — Hoover Institution Archives. Nicolaevsky Coll., Box 300, folder 1. , не был поставлен в известность о том, что его соратник по «Тресту» и бывший сокамерник выполняет в этой организации задания чекистов. Как свидетельствует Л. Никулин, Опперпута-Стауница только весной 1927 года, накануне краха легенды, осенило, что все действия Якушева с самого начала совершались по сценарию, разрабатываемому чекистами, и что вся организация, в которую он был внедрен по заданию ГПУ, была сплошной мистификацией, «легендой» [61] Лев Никулин. «Мертвая зыбь. Роман», в кн.: Лев Никулин. Избранные произведения, том 2 (Москва, Художественная Литература, 1979), с. 337. . «Игра втемную», таким образом, заняла исключительно большое место в общем плане, охватывая не только присланных из-за рубежа эмиссаров (Захарченко-Шульц и Радковича), но и основных «местных» действующих лиц. Каждый из них образовывал, так сказать, «подстраховочный» слой для ГПУ в «Тресте».