Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Установление параллельных сношений с лидерами русских эмигрантских кругов и с западными разведками создавало благоприятные условия для маневров. Два этих канала, то скрещиваясь, то функционируя раздельно, взаимно «корректировали» друг друга в соответствии с планами Москвы. Широкое использование услуг «Треста» западными разведками повышало его статус в глазах эмигрантских деятелей, ослабляя или устраняя возникавшие подозрения по его адресу.

В правом лагере русской эмиграции происходила тогда резкая перегруппировка сил. Врангель отказался от политической деятельности, заявив 20 сентября 1922 года о готовности повести армию за великим князем Николаем Николаевичем [81] Владимир Козлитин. Русская и украинская эмиграция в Югославии 1919–1945 (Харьков: РА, 1996), с. 242. . Уполномоченный Врангелем Кутепов, встретившись в марте 1923 года с великим князем, сумел убедить его принять на себя «водительство» армией и народом. Для более тесных контактов великий князь переехал из Антиб в предместье Парижа Шуаньи. Весть о существовании монархического подполья в советской России вызвала большие надежды как среди лидеров находившегося в процессе оформления монархического движения в эмиграции, так и в военных ее кругах. По поступавшей через разные каналы информации монархическая организация в советской России обеспечила себе влияние в высших военных кругах и хозяйственных организациях буржуазных специалистов. Представители «Треста» привозили из России обнадеживающие сведения о том, что страна устала от коммунизма и находится в брожении; поэтому свержение власти — вопрос недолгого времени. Легкость, с какой агенты «Треста» пересекали границу в обоих направлениях, служила доказательством того, что их люди находятся на всех уровнях советского руководства, включая ГПУ и пограничников [82] Richard Pipes. Struve: Liberal on the Right, 1905–1944 (Cambridge, Mass, and London, England: Harvard University Press, 1980), pp. 367–371; Ричард Пайпс. Струве: правый либерал. 1905–1944 (Москва: Московская школа политических исследований, 2001), с. 258–262. .

Программа МОЦР состояла в отказе от интервенции и террора, постепенном проникновении в советский аппарат, накапливании кадров для будущего государственного переворота [83] Теодор Гладков, Николай Зайцев. Цит. соч., с. 82–83; Дмитрий Жуков, цит. соч., с. 426. . В своих сношениях с эмиграцией агенты «Треста» первоначально искали лишь финансовой поддержки для своей деятельности. Но когда им удалось установить тесные контакты с различными флангами правого движения, эмиссары из Москвы получили в свои руки рычаги воздействия на игру политических сил эмиграции. В военной сфере их в первую очередь интересовал Врангель, а также набиравший все большее влияние Кутепов.

7 августа 1923 года Федоров (А. А. Якушев) встретился в Берлине с группой близких к Врангелю лиц. Это обозначило собой поворотный пункт в интригах, которые вел «Трест»: если ранее его контакты сводились к Высшему Монархическому Совету, то теперь голос «трестовиков» мог быть услышан более умеренными, чем Марков 2-й, представителями правых кругов. На встрече присутствовали А. А. фон Лампе, Н. Н. Чебышев, глава врангелевской контрразведки Е. К. Климович и В. В. Шульгин. Согласно дневнику Лампе, Якушев представил им доклад, тезисы которого состояли в следующем. В России происходит распад большевизма, «ищут замену Ленину». Ставка делается на Георгия Пятакова как на человека русского и, главное, «ярого антибольшевика». Режим опирается на армию, ядро которой составляют «части особого назначения», дислоцированные в Москве и Петрограде — «у Зиновьева».

В самом Кремле — «2 тысячи янычар-курсантов». Ориентироваться надо на антибольшевистские силы Красной Армии. Не следует преувеличивать роль эмиграции в борьбе с Советами. Нужны новые люди [84] Генрих Иоффе, «“Трест” каким он был», Московские Новости, 1997, 27 июля — 3 августа, с. 23. . После ухода Якушева присутствующие поделились впечатлениями, и мнения разошлись. Чебышев был единственным, кто категорически расценил «Трест» как мистификацию ГПУ; другие склонны были Якушеву поверить. Руководство Высшего Монархического Совета, узнавшее о встрече, было уязвлено и встревожено установившимся контактом МОЦР с «врангелистами», но Якушеву, отправлявшемуся в Париж, удалось разрядить возникшее напряжение, и Марков дал ему рекомендательные письма к лицам из ближайшего окружения великого князя. Встретившись в Париже с представителями Врангеля генералами Миллером и Хольмсеном, Якушев показал им эти письма, доказывавшие интриги В.М.С. против Врангеля. Таким образом, «Трест» оказывался в центре борьбы за влияние разных флангов монархического лагеря на великого князя. Чекистские щупальца проникли к самому нерву эмигрантской политической активности. Миллер и Хольмсен согласились устроить аудиенцию Якушева у Николая Николаевича, во время которой руководитель «Треста» заверил великого князя, что МОЦР передает себя в его распоряжение [85] «Операция “Трест”», Очерки истории российской внешней разведки. Том 2. 1917–1933 годы, с. 116. . Высший Монархический Совет оказался с 1924 года в стороне от деятельности «Треста» [86] XXX <���С. Л. Войцеховский>, цит. соч., с. 120. , и это привело к ослаблению его влияния на великого князя.

Помимо игры на разногласиях между политическим руководством правого крыла эмиграции и руководством ее военных кругов, «Трест» искусно пользовался возникшими с 1923 года расхождениями между генералами Врангелем и Кутеповым. Предполагалось, что конфликт в Советской России между Троцким и Сталиным приведет к скорому падению коммунистического режима, и военные ресурсы эмиграции должны быть готовы к моментальной реакции на события в стране с тем, чтобы оказать решающее воздействие на исход борьбы. В отличие от Врангеля, выступавшего за сохранение армии в боевой форме для решающих битв в неопределенном будущем, Кутепов настаивал на активном продолжении вооруженной борьбы, пусть и средствами индивидуального террора и диверсий, подобными тем, к которым прибегали революционеры в борьбе с царским режимом. Он приступил к мобилизации добровольцев и подготовке засылки их через границу. В целях углубления контактов «Треста» с военными кругами эмиграции формальным руководителем МОЦР был провозглашен генерал-полковник царской армии, а в советское время профессор Военной академии и секретный сотрудник органов ГПУ А. М. Зайончковский, и в руководство вошел генерал-лейтенант царской армии Н. М. Потапов, занимавший высокую должность в верховном командовании Красной армии. При МОЦР был создан военный штаб. 19 октября 1923 года Якушев и Потапов перешли вместе границу — впервые через установленное в Польше «окно». По полученному с помощью польского генштаба паспорту Потапов отправился в Сремские Карловцы к Врангелю, который, однако, согласившись с Чебышевым в подозрениях относительно МОЦР, воздержался от предложений «Треста» о каких бы то ни было совместных действиях [87] С. Л. Войцеховский. Трест. Воспоминания и документы (Канада: Заря, 1974), с. 8. . Тем не менее в своем выступлении 15 декабря 1923 года перед офицерским собранием Врангель не преминул сослаться на установление прямых контактов с Москвой: «За истекший год нам удалось связаться и с внутренними русскими силами. Работа их идет медленно…» [88] Владимир Козлитин. Русская и украинская эмиграция в Югославии 1919–1945, с. 242.