Лазарь Флейшман - В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Беспрецедентное на тот момент в хронике послереволюционной эмиграции событие — высылка большой группы политических деятелей под давлением Советского правительства — происходило под аккомпанемент резкого усиления антисавинковской кампании в зарубежной русской прессе. Так, в середине сентября — конце октября 1921 года в находившейся тогда под контролем П. Н. Милюкова берлинской газете Голос России была помещена серия статей [33] Н. А., «Русские политические организации в Польше», Голос России (Берлин), 1921, 16 сентября, с. 2; 1 октября, с. 2; 6 октября, с. 2; 25 октября, с. 2; 26 октября, с. 2; 28 октября, с. 2. , в которой давался обзор политической деятельности русских в Польше с конца 1920 по июль 1921 года, то есть до момента прибытия советских дипломатов. В ней анализировалась расстановка сил внутри Русского политического комитета, было охарактеризовано положение в частях интернированных русских солдат и описывалось создание и деятельность «Информационного бюро», занимавшегося разведкой на территории советской России и агитацией там среди населения. Именно на «Бюро» была возложена предварительная работа по организации «Союза Защиты Родины и Свободы» и формирование боевых отрядов для засылки на советскую территорию. В статье упоминалось проведение конспиративного съезда НСЗРС, но автор ее располагал только самыми общими, туманными сведениями об этом мероприятии. Тогда же в Берлине вышла брошюра одного из руководителей «зеленого» партизанского движения атамана Искры [34] Атаман Искра (И. А. Лохвицкий). То, что было… (Берлин, 1922). , присоединившегося было осенью 1920 года к отряду Булак-Балаховича, но вскоре порвавшего и с ним, и с Савинковым [35] См.: «Атаман Искра», Последние Новости (Париж), 1921, 28 сентября, с. 3; «Заявление ат. Искры», Последние Новости, 1921, 19 октября, с. 1. . В составлении ее принимал непосредственное участие журналист А. П. Вольский (Гройним) [36] См.: «Сводка разных сведений № 4, составленная военным агентом в Дании Потоцким», Hoover Institution Archives, Alexis A. von Lampe Papers, Box 2. , бывший, как и Искра, сотрудником газеты Варшавский Голос, выходившей с мая по сентябрь 1921 года и занявшей открыто просоветскую позицию [37] См.: Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Том IV. Апрель 1921 г. — май 1926 г. (Москва: Наука, 1966), с. 30–32. . Брошюра Опперпута выделялась на фоне этих антисавинковских публикаций тем, что останавливалась на самом последнем моменте деятельности Савинкова — создании Народного Союза Защиты Родины и Свободы с его грандиозными, амбициозными планами поднятия народного сопротивления на огромной части советской территории, и тем, что была написана одним из руководителей организации и авторов плана маштабного военного выступления.

Основную часть брошюры составляли личные воспоминания о НСЗРС — именуемом «вторым» для различения его с прежней организацией Савинкова (1918 г.) — и, в частности, о Западной областной организации, созданной самим автором. Существенным моментом является презрение Селянинова-Опперпута к «эмигрантщине» из-за неспособности «эмигрантов» руководить борьбой внутри России и их готовности принести русские интересы в жертву иностранным разведкам. В предисловии содержалось объяснение целей, подвигнувших автора на написание книжки:

Сейчас, когда Второй Народный Союз Защиты Родины и Свободы умер, и будем надеяться, что умер окончательно, я, как единственное постороннее лицо, присутствовавшее при воскрешении его, и как член Всероссийского Комитета Союза, считаю возможным, даже считаю своим долгом перед оставшимися в живых членами союза, поднять ту завесу, которая так плотно закрывала от их взоров процесс воскрешения, считаю своим долгом сорвать маски с могильщиков Второго Н.С.З.Р. и Св., представить их в истинном свете и поставить перед общественным судом бывших членов союза и вообще русских людей (с. 4).

Здесь обращают на себя внимание, с одной стороны, слова о долге автора перед «оставшимися в живых членами союза». Как явствует из цитированной выше статьи В. Шенталинского, огромное число рядовых членов Западной организации НСЗРС подверглось расстрелу сразу при разгроме организации в мае 1921 года, в то время как ее основатель, Селянинов-Опперпут, уцелел. В 1927 году Опперпут писал о лживости допрашивавших его чекистов, обещавших спасти от ареста и казни его товарищей по подпольной организации в случае, если он согласится сотрудничать со следствием.

Как, с другой стороны, понять замечание автора о себе как о «единственном постороннем лице» в составе «Всероссийского комитета»? Позднее соратники Савинкова придали фразе одиозный смысл, усмотрев в ней доказательство факта чекистской провокации. На самом же деле слова эти в брошюре подразумевали то, что, в отличие от всех остальных участников Комитета, Селянинов-Опперпут никогда в прошлом связей с Савинковым не имел, к первому НСЗРС не принадлежал и никаких особых симпатий к Савинков-ской политической программе не питал. К тому же Опперпут был уполномоченным, прибывшим из советской России (с. 41), тогда как все остальные члены комитета были «эмигрантами». Из дальнейшего текста брошюры становится видно, сколь случайным был тактический альянс, возникший между Опперпутом и Савинковым в первые месяцы 1921 года. Опперпут оказался в НСЗРС неожиданно для себя самого, так как направлялся он в Польшу, чтобы установить контакт с Союзом Возрождения, а вовсе не с Савинковым. Только после пересечения границы, обнаружив, что варшавский Союз Возрождения никакой помощи подпольному движению внутри России оказать не в состоянии, Опперпут связался с Савинковым. Примечательно, что Савинков и его окружение в брошюре именуются «могильщиками» «второго» НСЗРС, как если бы, не будь их, организация могла благополучно процветать и осуществить поставленные перед собой цели.

Брошюра содержит довольно подробный и по-своему правдивый, даже бесхитростный рассказ, преследующий, можно сказать, двойную задачу. С одной стороны, рассказ Опперпута наделяет более живыми и интимными штрихами основную канву событий, как она была освещена в официальных документах ВЧК и Наркомин-дела. С другой, он выдвигает объяснение причин быстрого внутреннего перерождения автора и осуждения попыток ниспровержения большевистской власти.

Книжку Селянинова-Опперпута нельзя считать «состряпанной в ЧК» [38] Борис Беленкин, цит. соч., с. 122. , послушным исполнением пропагандистского задания: слишком много инициативы автор берет на себя и слишком сильно проявляются в ней личные его обиды и субъективные оценки. Так, Савинкову ставится в вину высокомерно-пренебрежительное отношение к людям с мест при чрезмерной поглощенности вопросами «высокой политики». После опроса во втором, Информационном отделе польского Генерального Штаба и посещения французской миссии Опперпут в течение двух дней не мог добиться аудиенции у Савинкова. Да и в ходе двух дальнейших, столь же кратких, визитов в Варшаву, уже получив от Савинкова ответственные задания и будучи облеченным большими полномочиями, Опперпут все же ни разу не удостаивался более долгой, чем 15 минут, аудиенции у руководителя НСЗРС (с. 14–17). Вдобавок эти единичные встречи выявили, надо полагать, острые расхождения. При установке с зимы 1920–1921 года на стихийное повстанческое движение внутри Советской России Савинков, по словам Опперпута, никогда не придавал большого значения работе непосредственно на территории России, «оставаясь апологетом внешней интервенции, подготовке которой предался всей душой. Спровоцировать какими угодно средствами новую войну между Польшей и советской Россией, заручиться поддержкой Франции, подготовить к этому эмигрантщину, общественное мнение стран Антанты и широких масс, вот была его главная цель. Он даже не интересовался положением вещей в России, а обо всем, что там происходило, у него было невероятно извращенное представление. Он все мерил своей мерой. Об каждом случае, каждом мероприятии советской власти у него было уже готовое заключение, как и о том, какое впечатление данное предприятие произведет на массы. Настоящее положение вещей его не интересовало, наше мнение, т. е. лиц, приходящих из России, он не выслушивал» (с. 44).