Клаус Хольцманн - Россия. Снова эксперимент

Как же выжить в таких условиях старшему поколению? Нетрудно сообразить, что экономический геноцид, предпринятый против него, обернется «тихим», постепенным, а потому внешне незаметным обвалом значительной его части. Вольно или невольно политика бесшабашных реформаторов приводит к санации общества, избавлению от его слабых элементов. И если мораль общества принято измерять по его отношению к старшему поколению, то новое общество, конечно, никак не может служить образцом морали. Да и о какой морали вообще может идти речь, когда даже «святая святых» во все времена на Руси — обряд погребения покойных стал для рядового гражданина по причине ценового беспредела непозволительной роскошью. Из-за этого массовый характер приобрели отказы хоронить своих близких. Так что не настолько уж безвинными оказались забавы молодых «завлабов» (заведующих лабораториями). И недаром один мудрый француз изрек: «Действие, не опирающееся на знание, есть преступление.» Массы общества, ограбленные реформами, в целом обнаружили довольно пассивную реакцию к происшедшему беспределу. Ну, вышли пара тысяч на демонстрации, ну, постучали шахтеры касками о мостовую, и на этом все. Никаких серьезных политических требований выдвинуто не было. Были лишь локальные возражения по ходу реформ со стороны Верховного Совета, но и они были безуспешными, а сам Совет был разогнан в конце 1993 года. Но об этом речь впереди.

В книге о Ельцине Л.Млечин так характеризует своего героя [46, стр. 16]: «Ельцин принадлежал к числу людей, которые лучше всего проявляют себя в роли полновластного хозяина. Он родился таким, такова была его генетическая структура. Вся его жизнь была подчинена этой внутренней программе. И даже когда он уходил в отставку (а он делал это дважды), то с глубоким смыслом. Не стоит забывать, что в его жизни первая отставка привела к победе и президентству, вторая — избавила его от всех проблем, которые преследовали его все последние годы». Действительно, хоть М. Горбачев после первой отставки пообещал, что в политику его больше не пустит, он ворвался в нее сам, причем с триумфом. Во втором случае, зная о том, какой за ним тянется шлейф нарушений, блестяще провел операцию «Преемник», избавившую его от возможных преследований после отставки. Ельцин был человеком жестким, решительным, способным преодолевать любые препятствия. Он не терял присутствия духа в самые сложные моменты. Наоборот, они скорее мобилизовывали его, лучше всего он чувствовал себя в горниле борьбы. Но он был лишен обычных человеческих привязанностей, легко расставался с преданными людьми и даже не вспоминал о них. Этим и объясняются столь частые, и порой совершенно необоснованные перестановки в правительстве, носившие характер кадровой чехарды. Ведь одно дело бороться за власть, другое — удерживать ее в столь неблагоприятных условиях неудавшегося рынка. Прошло уже намного более обещанного полугода, а ситуация в стране только ухудшалась. Многие депутаты Верховного Совета, осознав, что реформы не приносят запланированных результатов, а вообще ведут неизвестно куда, «инстинктивно стали переходить в оппозицию, чтобы не нести ответственности» [46, стр. 162]. Обострились отношения

Ельцина с вице-президентом А. Руцким и спикером Р.Хасбулатовым. В паре с Руцким Ельцину удалось выиграть выборы, но в дальнейшем он охладел к своему напарнику, счел формальной фигурой. «Руцкой внутренне не желал принимать ситуацию, при которой сразу несколько ключевых фигур в российском руководстве, включая вице-премьеров, играют в политике гораздо более весомую роль, чем он» [там же, стр. 163]. Конфликт с Р. Хасбулатовым имел поначалу ту же основу: «Борис Николаевич сам упустил Хасбулатова, как и весь депутатский корпус в целом. Политик никогда не прощает унижения. А команда, которая окружала Ельцина, пыталась унизить Хасбулатова» [там же, стр. 175]. В своих интересах, естественно.

Если Ельцин олицетворял «антинародный режим», то Хасбулатов желал играть роль народного защитника от «преступных реформ». Профессор-экономист, он, похоже, был обижен, что президент выбрал Гайдара: у них совершенно разные школы, разное видение экономического развития, реформ…» [там же]. Впоследствии появилось следующее интервью Хасбулатова [157]: «Я был сторонником сохранения в государственном секторе экономики нефти, газа, металлургической промышленности, военно-промышленного комплекса, трубопроводов, авиапредприятий и ряда других отраслей. И, конечно же, никогда не позволил бы примитивной кувалдой рыночной стихии разрушать сложнейший народнохозяйственный механизм». Абсолютно прав Руслан Имранович. Стратегически важные отрасли экономики должны были оставаться в руках государства, и прежде всего нефтяная. В такой чисто капиталистической стране, как Норвегия, вся нефтедобыча сосредоточена в руках государства и, несмотря на это, по уровню жизни населения Норвегия всегда на одном из первых мест в мире. Но азартные «завлабы» чересчур увлеклись. Они возвели идею невмешательства государства в экономику в абсолют. И это в то время, когда во всех передовых странах уже поняли, что такая политика ведет только к хаосу и кризисам. Мнение Хасбулатова скрывалось, угодливая пресса тоже его не публиковала. Мало того, все СМИ представляли в то время Хасбулатова и возглавляемый им Верховный Совет как реставраторов социализма. Ельцин полагался только на свое правительство, а отношения с Хасбулатовым перешли в сугубо официальное русло.

Ельцин избегал бесед с Хасбулатовым один на один. Он понимал, что тот грамотнее его и в логических рассуждениях всегда будет ему проигрывать. В свою очередь Хасбулатову и депутатам казалось естественным приструнить президента, ибо в конституции было записано, что съезд народных депутатов может принять к рассмотрению любой вопрос. К тому же Хасбулатов пробивал пакет поправок к конституции, уравнивающих его с президентом. «…Руслан Имранович гениально манипулировал Верховным Советом. Он чувствовал зал, знал, когда поставить вопрос на голосование, когда провести голосование, когда свернуть дискуссию, знал, как зажечь депутатов и как их успокоить» [46, стр. 177].

Под давлением депутатов Ельцин в конце концов вынужден был в конце 1992 года отправить в отставку правительство Гайдара. На его место был избран «твердый хозяйственник» В. Черномырдин. И на этом кончилась маниловщина [5] Манилов — один из персонажей произведения Н.В.Гоголя «Мертвые души», беспочвенный «завлабов». Осталась лишь вторая стадия приватизации в могучих руках А. Чубайса. Первыми словами нового премьера были: «Как Мамай проехал». Так он охарактеризовал состояние доставшегося ему хозяйства страны. Сразу перед депутатами он провозгласил, что он за рынок, но без базара. Но базар уже обрел такую инерцию, что остановить его никто оказался не в силах.