Клаус Хольцманн - Россия. Снова эксперимент

Были, правда, в тот период отдельные предприятия, которые хоть что-то производили по инерции. Своеобразие их деятельности описывает Э.Бернштейн в упомянутой выше статье [75]: «Предприятия продолжали выпускать привычную продукцию, невзирая на то, что в новых условиях платежеспособного спроса на нее уже не было. Они отгружали ее по прежним адресам, не требуя предоплаты. Но и своим поставщикам они тоже не платили. Результатом был всеобщий кризис неплатежей…» Этот кризис пытались смягчить многоступенчатой системой взаимозачетов, которая дала возможность совершения различного рода мошеннических сделок. Об одной из них мы еще расскажем позже в связи с делом Ходорковского.

Таким же неправедным путем создавались и новые коммерческие структуры. В создание их вкладывались присвоенные государственные средства, очень часто и партийные деньги. Пишет В.Краскова [39, стр. 315]: «…в стране начали появляться различные акционерные организации: банки, биржи, торговые дома, производственные предприятия, которые учреждались на партийные и государственные деньги. Свои силы в бизнесе пробовали конкретные номенклатурные подразделения, такие как министерства, облпотребсоюзы, учебные и научно-исследовательские институты, даже коммерческие депутатские центры». И далее. «Во главе акционерных организаций были поставлены «свои», надежные люди, которыми легко управлять. Зачастую это были дети и родственники номенклатурных работников», — продолжает автор на стр. 316 и приводит конкретные имена. Чтобы хоть как-то оправдать подобную «прихватизацию», была проведена ваучеризация, которая оказалась призванной закамуфлировать всю неприглядность этого процесса. Тут уже, если перефразировать В.Маяковского, — ваше слово, товарищ ваучер.

Вся демонстрация раздела государственной собственности с помощью ваучеров — еще один пример лицемерия. В действительности чаще всего за ваучер, особенно при возросших ценах, можно было приобрести лишь водку. Человек, проработавший всю жизнь на государство, кроме водки, ничего не заслужил от государственного пирога. Настолько низкой была «вычислена» цена ваучера, который оказался лишь фишкой, дающей право подхода к игорному столу, обсаженному шулерами. Здесь свои правила игры и легко предсказать, в чьих руках окажется собственность. Так что ваучеризация носила скорее чисто политический характер, нежели экономический. Ибо она лишь создавала «иллюзию равных стартовых возможностей при вхождении в рынок». Так писал об этом В.Иноземцев в статье «Ваучерная приватизация: экономическая необходимость или политический маневр?» [62]. Далее, развивая эту мысль, он же пишет: «Эмиссия ваучеров представляется тем актом, в ходе которого правительство отдает «последнюю дань» социальной справедливости в ее социалистическом уравнительном понимании. Завершив кампанию по раздаче приватизационных чеков, оно сможет снять с себя груз прошлых иллюзий и более решительно двинуться вперед к капитализму».

Обратим внимание на последние слова предыдущего абзаца: «…вперед к капитализму». Тогда и помыслить никто не мог, что на смену социализму придет нечто, совсем не похожее на капитализм. Раз не социализм — значит только капитализм. Иного в то время никто себе не представлял. И только теперь, по прошествии длительного времени стало ясно, что состояние экономики, общества не напоминает капитализм ни на какой его стадии. Мы уже характеризовали этот строй как эрзац-капитализм. Он означает обнищание основной массы населения плюс бурбулизация общественного сознания. Настоящий капитализм стимулировал производство товаров, насыщая ими рынок. Иное дело российский капитализм. Уже к исходу второго года реформ значительная часть товаров вообще перестала производиться. Каким же путем появлялись товары, если их стало невыгодно производить? Путем коммерческих комбинаций закупались и сбывались импортные суррогаты. Одним словом, расцветала экономика «купи-продай». И правомерно ставил вопрос известный офтальмолог проф. Федоров. «Общество менял или производителей» гласит название его статьи [159], отражающее суть вопроса. Касаясь опубликованного в прессе списка ведущих бизнесменов, автор выражает недоумение тем, что «…в списке, состоящем из ста фамилий, 94 возглавляют организации, которые ничего не производят. Меняют деньги, продают товары, одним словом стригут купоны. Получается, что экономика величайшей страны базируется не на мощных заводах, химических комбинатах, не на более 100 тысячах мелких предприятий, а на банках, биржах, меняльных конторах. В мире подобных аналогов нет». Еще круче характеризует общество менял С.Говорухин [15, стр. 180]: «…девяносто процентов так называемых предпринимателей — мошенники. Продавцы воздуха. Ничего не предпринимают и не производят. Посредники. Как заметил один остроумный человек: посредники между трудящимся человеком и его карманом».

Следует отметить, что многие демократы перестроечного периода, прежде всего Г.Попов и Ю.Афанасьев, возглавившие в свое время Межрегиональную депутатскую группу, увидев, куда завел страну их выдвиженец Ельцин, ушли из активной политической жизни. Но одновременно и многие «демократы» показали, что ничто человеческое им не чуждо, как, например, А.Собчак. О его деятельности еще в роли председателя Ленсовета пишет в своей книге его бывший советник Ю.Шутов [70]. Читаем на стр. 304: «…советская власть многотрудно возвела корпуса пивоваренного завода, укомплектованного чехословацким оборудованием. Эта стройка для производства ходкого продукта, кроме прочего, призванного дать государственной казне огромную прибыль, обошлась нашей стране под сто миллионов заокеанских долларов. Запустить сей завод к приходу «демократов», к сожалению, не успели….» Заброшенной стройкой заинтересовалась «своекорыстная волна» (выражение автора) помощников А.Собчака, отнюдь не для того, чтобы запустить завод. Они пришли к легкому выводу, что «…с наладкой оборудования нечего-де возиться, лучше все хозяйство скопом кому-нибудь продать… Наконец В.Путину подвернулись более-менее сговорчивые шведы, предложившие за наш недострой 50 миллионов долларов, то есть около половины нами затраченного» [стр. 305]. Но главное впереди, на той же странице: «При этом вкрадчиво втолковали шведам всю ненужность официального возврата даже столь малой суммы в государственную казну разграбляемой ими страны, меж собой порешив означить в продажных документах стоимость заводика всего лишь в несколько миллионов одеревенелых рубликов. Ну а остальную часть денег? Куда дели? Кому лично их передали шведы? Это ведает только Собчак и его подручные…» В книге можно прочесть и о других «художествах» Собчака в Ленсовете. Эта линия продолжилась и в мэрии, которую Собчак возглавил (уже упоминавшаяся история с вывозом в Эстонию редкоземельных металлов). Но обо всем этом лучше расспросить отстраненного генпрокурора Ю. Скуратова, собравшего немалую долю материалов на питерского мэра. Эта история с мэром — переродившимся демократом весьма характерна. Он поверил в свою вседозволенность и утратил чувство самоконтроля, и это обернулось в конечном счете поражением на очередных выборах мэра. Об этом пишет Б.Вишневский [119]: «На выборах ему припомнят и заявление о том, что Петербург должен стать «городом для богатых», а те, кто не выдерживает, должны продавать квартиры и уезжать в города «попроще» (обидно слышать такое от человека, которого мы все считали светочем демократии и слушали, затая дыхание. — К. X.), и призывы к сокращению числа горожан, имеющих право на льготные лекарства, и заботу об улучшении жилищных условий своей семьи, и выделение квартир приближенным чиновникам, и многочисленные зарубежные вояжи».