Ирина Дементьева - Командировка

Возможно, спасать семью Дмитренко и 20, и 21 августа было уже поздно: зной и безводье к человеку беспощадны. Но вот что, например, сказал нам доктор медицинских наук Б. Г. Багиров, физиолог, многие годы специализирующийся на изучении жизни и трудовой деятельности человека в условиях жаркой пустыни:

— Если у них были фрукты, варенье, сухое молоко, можно с уверенностью утверждать, что как минимум с неделю они могли продержаться. А возможно, и дольше, ведь они прятались в ущельях от жары. Оказавшись в одиночестве в море или в пустыне, человек, как правило, погибает от психического надлома, вызванного отчаянием и страхом. Даже когда его организм физически мог бы еще продолжать борьбу. Но у Галины Дмитренко был могучий стимул держаться за жизнь — ее дети. И если учесть, что идти она могла лишь в прохладное время суток, на весь путь, ею пройденный (около девяноста километров! — Ред. ), ушло, несомненно, больше недели.

Добавим от себя: внимательное чтение оставленных Галиной записок дает определенные основания предполагать, что написаны они в разное время. Стиль да и почерк поразительно отличаются: от аккуратно выписанной записки к мужу к трудно читаемым каракулям: «это конец». Видно, не сразу решилась она совсем уйти от машины. О каком понедельнике шла речь в ее записке? Понедельником было 13-е, затем 20-е. Невольно вспоминаешь найденные часы: как ни скверно они шли, Галина носила их на руке. На календаре же циферблата было 23-е число!

Конечно, все это только версии, предположения. Но если бы шанс на спасение был один из миллионов, возможно ли было им пренебречь?

Семья Дмитренко жила на главной улице Бекдаша в многоквартирном доме портовиков. Владимир работал бригадиром комплексной бригады грузчиков, Галина — аппаратчицей на комбинате «Карабогаз-сульфат». Едва в Бекдаше стало известно, что именно случилось с ними в степи, мужчины как один высказали желание ехать в район поисков. И уезжали — на своих «Запорожцах», мотоциклах. Женщины часами простаивали у поселкового Совета, у милиции, требуя снарядить новую экспедицию.

Снаряжали. Сначала из семи человек, потом из семнадцати, двадцати одного, десяти, еще из семнадцати. Работали героически, исступленно, а результаты выходили ничтожными: поднимали вещи, видели детские следы и огрызки яблок, а людей не достигали. Потом у самих кончалась вода, бензин, приходилось уезжать в Бекдаш, чтобы наутро вновь собираться в трудную дорогу…

Чуда не произошло. Только 3 ноября нашли двоих. Сначала младшего ребенка, в восьмистах метрах — мать. Сына она похоронила в расщелине, завернув в скатерть. Вероятно, это была уже вторая потеря, и она сломила ее. Брела уже без цели, прилегла под кустом саксаула и — не встала. Отца и девочку так и не нашли. Да и двоих удалось обнаружить только тогда, когда к поискам наконец подключили воинскую часть… Если бы в августе! Хотя бы это…

Хочется обратить внимание на примечательное обстоятельство: ни одно из должностных лиц, так или иначе связанных с поисками семьи Дмитренко, впрямую не уклонялось от выполнения своих обязанностей. Все что-то предпринимали, что-то делали. Именно то, что считали они выполнением своего служебного долга. Ни меньше ни больше.

Понимали ли сотрудники новоузенской милиции, что люди, поспешившие сообщить о трагедии в степи, вместе с заявлением вручили им бесценную возможность спасти четыре жизни, хотя бы кого-то из четырех? Понимают ли сейчас, что на их совести пять потерянных суток, сто двадцать часов? Судя по тому, как легко позволили слабой нити оборваться, — не понимали. Судя по тому, что говорят и пишут сегодня, — не понимают.

Как-то в октябре начальник Бекдашской поселковой милиции майор Айтжанов пожаловался в Шевченко, центр Мангышлакской области, на действия, точнее, на бездействие новоузенских коллег. Оттуда переслали жалобу в Новый Узень, и Новый Узень в лице заместителя начальника отдела т. Морковина ответил Бекдашу буквально следующее:

«Поскольку место обнаружения автомашины „Запорожец“ находится на территории Красноводского района, расстояние составляет от города Новый Узень 400 километров (неточно: немногим более 300. — Ред. ), а от поселка Бекдаш 120 километров (неточно: 245. — Ред. ) и от Красноводска по автотрассе до пос. Кизил-Кия около двухсот километров (до машины 370. — Ред. ), кроме того, хозяева автомашины являются жителями пос. Бекдаш, согласно ст. 96 УПК Казахской ССР нет целесообразности в организации выезда к месту обнаружения машины».

Нет целесообразности: не наша территория, не та прописка. И этого достаточно, чтобы чувствовать себя вполне защищенным сознанием исполненного долга. Разъясняя нам упомянутую статью Уголовно-процессуального кодекса Казахской ССР, начальник Новоузенского угрозыска майор Куанов заметил, что, если бы речь шла о свершившемся преступлении, новоузенская милиция немедленно выехала бы на место для задержания преступника. Новый Узень, повторяем, бурно растущий индустриальный город. Нам перечислили по крайней мере полдюжины мощных организаций, арендующих самолеты и вертолеты. И если бы утром 20 августа на поиск погибающих в пустыне людей вылетели спасатели, может, и спасли бы. И тогда первого сентября за парту села бы второклассница Светлана Дмитренко. Да свершись такое счастье, стал бы кто-нибудь вспоминать потом о территориальной принадлежности и прочей, не к данному случаю будь вспомянутой ерунде! Однако именно межведомственные и межтерриториальные амбиции определили с самого начала поселковый уровень и масштаб поисков.

Бекдашский поселковый Совет и милиция, получив невнятную телеграмму, снаряжают экспедицию за 300 километров в Новый Узень за справками и теряют еще два дня, не пытаясь немедленно связаться с Новым Узенем. Нет прямой телефонной связи? Но ведь можно было позвонить через Баку, через Москву, связаться по радио?

— В голову как-то не пришло, — признался председатель поссовета С. Досанов.

Все это могло прийти в голову директору комбината «Карабогаз-сульфат» Н. Давыденко. И приходило. Убедительно и жарко говорил он нам о кустарщине в организации поиска, но Давыденко, человеку энергичному и умному, руководителю крупного предприятия, и в голову не приходило, что поиски мог бы возглавить и он сам.

— Вот взгляните на список наших рабочих, которых мы отпускали в степь, — чуть ли не с гордостью предложил нам начальник Бекдашского морского порта Б. Мирманов. — Постановление поссовета мы выполнили.

Рабочие уточняют: если бы поехали и втрое больше человек, производство не пострадало бы, каждый бы за троих работал.

Возможно, перечисленных выше усилий вполне хватило бы, если бы вопрос стоял, скажем, о возвращении автомобиля владельцам или о другом происшествии. Но дело шло о четырех человеческих жизнях. А в этом случае не спрашивают, много или мало ты сделал. Спрос может быть лишь максимальным: сделано ли все возможное, чтобы спасти людей?