Ирина Дементьева - Командировка

Той палатки уже нет — снесли. Но сколько жалоб из молодого уральского городка редакция получила, прежде чем ликвидировали знаменитую на всю округу торговую точку!

К оборотистой ее хозяйке предъявили уже «личный счет» и городской вытрезвитель, и детская комната милиции, и прокуратура, а она все торговала — в полдень и в полночь, в дождь и в ведро, распивочно и навынос, за наличные и в долг. Ну, ладно, там теперь универсам, и число пьяных происшествий, представьте, сократилось.

А через два года в редакционной почте — новый сигнал. Как будто о той же палатке, только адрес другой: Воронежская область, Бутурлиновский район, село Тюниково.

Неистребима она, что ли, та незабвенная палатка номер шесть? Ее даже на сцене МХАТа имени Горького под аплодисменты зала сдирают с половиц бульдозером — нашелся такой неистовый герой в известной пьесе «Сталевары». Его пытаются судить за самоуправство, однако симпатии всех без исключения персонажей на его стороне. Но то на сцене…

На крылечке магазина, на солнцепеке сидим мы с Таранцовой, продавщицей. Женщины в разговорах зовут ее Дашкой, по привычке, а может, и со зла. А она почти уже старушка. Мяконькая такая старушка, с тихим голоском. Прозрачные глазки с ласковым любопытством глядят с незагорелого лица. Был бы халат не таким замусоленным, ее легко представить себе за аптечной стойкой с латинскими названиями лекарств.

За стеклянной дверью полутьма, прилавка не разглядеть, да и загорожен он ящиками: слева штабель водки, справа «яблочное крепкое». Справа десять ящиков, слева тридцать.

— А нет ли лимонаду? — вопрос не без корысти: жара!

— Нема, нема лимонаду, — простодушно объясняет продавщица, — когда б лимонада завезли, тут бы полсела детей набежало и женщин. А мужчины не лимонад, водочку пьют.

В Тюникове не говорят — «пьют», в Тюникове говорят — «пишутся». У мяконькой старушки Таранцовой на прилавке под клеенкой тетрадь. Долги всех мужчин, если не округлять, как правило, делятся без остатка на 3 р. 62 к. или на 4 р. 12 к., а если есть остаток, то он делится на 1 р. 19 к. Столько стоит «яблочное крепкое». Механика Дарьи Никифоровны предельно проста, что в том анекдоте. Зашел человек выпить «норму» — полтораста граммов, это еще не клиент. Но, выпив, он становится другим человеком, и этот другой человек хочет еще. Она в этот момент тут как тут со своей тетрадкой.

Однажды комбайнеры заложили у нее талоны на получение премии. Взяла. Солидных людей с твердой оплатой да еще с премией она уважает.

А то ведь как бывает: задолжал муж, а долг пришлось спросить с жены. Спрашивать она решилась не сразу. В час, когда доярки на своих велосипедах катили на ферму, останавливала то одну, то другую, потупившись, скорбела:

— А деньги-то не мои, казенные.

Доярки отмалчивались, а одна усмехнулась зло:

— Дура будет, коли отдаст.

Вторая добавила:

— А ты с детей его спроси, со всех пятерых…

Когда прошла неделя, все-таки остановила Анну и спросила про двадцать четыре рубля.

— Какие еще тебе деньги?

— Так Василь же должен остался.

— Жаль, что двести не задолжал! — закричала Анна. — Ты с него за две жизни взяла!

Так и пришлось раскладывать долг по числу дружков покойного.

Умер Василь от водки. Гуляли по соседству у брата. В три часа ночи брат стал будить, чтоб опохмелиться, а он не дышит. Пил, правда, без меры, но в свои сорок два года крепкого здоровья был человек.

Что еще вспомнят про того Василя? Ходил в школу, когда Дарья Таранцова торговала уже в магазине. Отслужил в армии. Потом работал механизатором. Пил сначала за наличные, потом в долг.

Крепко держат мужичков мягкие старушечьи лапки. А через мужчин и жен. Захочет — поощрит, захочет — накажет. Женщины — наиболее трезвая в прямом и переносном смысле часть жителей Тюникова — иногда просят, иногда требуют не продавать мужьям или сыновьям водку в «набор», чтобы не «распивались». А Таранцова им на это будто бы с улыбкой говорит:

— Телевизоры можно в рассрочку продавать, а водку нельзя?

Тем, кто продолжает требовать, тихонькая Таранцова отвечает будто бы так, что не напечатаешь, а мужу в удобный момент добрейшая Дарья Никифоровна подскажет:

— Твоя приходила тобою командовать.

И возмездие часто настигает строптивых жен безотлагательно. Все несчастливые семьи в Тюникове несчастливы одинаково.

Тюниково — сто шестьдесят, а по свежему свидетельству местной почты, уже сто пятьдесят дворов. Пустеет село. И стареет: на 150 дворов 150 пенсионеров. В колхозе, по свидетельству бригадира, постоянно работают человек 100: 40 мужчин и 60 женщин. Несмотря на приличные в последние годы заработки, молодежь продолжает уходить. А земли кругом хорошие — чернозем, и село красивое, в кудрявой зелени, с двумя прудами.

В Тюникове бригада колхоза имени Первого мая. Все сорок тюниковских мужчин в массе своей — труженики: комбайнеры, трактористы, скотники и электросварщики. Есть среди них отличные специалисты, умельцы на все руки. Но кормят многие семьи жены, доярки или свекловичницы, деловые женщины современной деревни, на свою зарплату; и еще по дому должны управляться, и в школу на родительские собрания успевать.

Десять тюниковских девочек-подростков прошлой зимой попросились жить в интернат. Тюниково всего в нескольких километрах от школы, на уроки и с уроков школьников возят. Из-за батькив, объяснили девочки.

Большинство матерей сами учились в той же Велико-Архангельской школе. Симпатичные, как на подбор, живые, приветливые, толковые женщины.

Нет, женщины не молчат. Бунтуют. Борются за мужей. «Мой детей сильно любит», — сказала мне Лида Штанько, та, что написала в редакцию (и чувствовалось по ее тону, что муж любит не только детей). Написала, не таясь от деревни, объявив Таранцовой открытую войну.

— Сто жалоб писали, — хладнокровно сказала по этому поводу Таранцова, — нехай будет сто первая.

Но что, собственно, происходит в Тюникове? А ничего! Ничего такого не происходит, говорят сведущие люди в сельпо и райпотребсоюзе и улыбаются всепонимающе:

— Женщины жалуются? Э, мало чего женщины наскажут. Теперь все грамотные, все пишут. А Таранцова человек опытный. Тридцать четыре года работает. Она чистосердечная, ничего за душой не таит. Добрая, потому в долг дает. А главное — план в основном выполняет и недостач не имеет.

План выполняет. Из пяти-шести тысяч месячного плана две, две с половиной тысячи за счет водки! До пятидесяти процентов (в среднем по району 14 процентов). А ведь есть еще «яблочное крепкое».

Нет, нет тайны в Дарьиной неуязвимости. «Она такую молитву знает», — сказала было одна тюниковская женщина, но другая тут же поправила: «Выручка — ее молитва».