Вячеслав Рыбаков - Резьба по Идеалу

А они и не успели на момент написания романа. Это авторское допущение, это прогностика, футурология. Так Уэллс ощущал ход мировых событий в ближайшем будущем.

Он его даже описал.

На всём земном шаре лишь один-единственный правитель оказался не согласен с необходимостью упразднить своё государство и отдать его под внешнее управление. Страшный консерватор и, разумеется, уже поэтому тиран и мракобес. Читаем: «Только один монарх в мире не пожелал признать новый порядок и подчиниться ему. Это был король балканский, по прозванию „Славянский Лис“, непонятный пережиток средневековья. …И действия короля горячо поддерживали его подданные — неграмотные крестьяне, исполненные смутного, но страстного патриотизма и практически ещё не знакомые с действием атомных бомб».

Вот, оказывается, откуда исходит угроза прогрессивному мировому порядку — со славянских Балкан. Да и то лишь потому, что тамошние неграмотные крестьяне ещё не познакомились с атомными бомбардировками. Что-то ужасно знакомое, правда? Восемьдесят шесть лет спустя таки едва не познакомили… Во всяком случае, с обеднённым ураном — познакомили точно.

Но нежелание расстаться со своим суверенитетом и национальными особенностями — ещё не очень великий грех, недостаточный криминал. Высшая мера могла бы выглядеть несколько чрезмерной. Наверное, великий коллективист это всё же чувствовал. И вот тут-то его воображение спасло концепцию: Славянский Лис не просто свой суверенитет отстаивал, но с его помощью пытался добиться мирового господства.

Неужели людьми определённого склада чьё-то нежелание подчиниться чужому мировому господству и впрямь уже само по себе ощущается как желание самим добиться мирового господства? Неподчинение нам есть агрессия против нас? Поразительная аберрация разума, но, похоже, это именно так.

Сразу становится понятно, из каких глубин цивилизационного подсознания растут современные высказывания типа «Россия слишком приблизилась к границам НАТО»… Это не демагогия. Они и впрямь так видят мир.

Уэллс страстно и безоговорочно обвиняет короля Балкан в претензии на овладение планетой. Вот в чём опасность стараний Славянского Лиса сохранить независимость, вот почему нельзя ему это позволить. Тайно раздобыв несколько чужих атомных бомб, он только делал вид, что всего лишь сопротивляется диктату извне, — а на самом деле готовился. Прям вот некому больше грезить о завоевании мира, кроме как сербам. «Это был превосходный план. Он ставил своей конечной целью не более не менее как создание всемирной империи. Правительство идеалистов и учёных …должно было взлететь на воздух, вслед за чем вот эти застывшие в ожидании аэропланы устремятся на восток и на запад, на север и на юг…

и провозгласят Фердинанда-Карла …властелином, владыкой земли».

Что, страшно?

Не бойтесь, всё кончится хорошо. Тайна раскрыта, из мирового центра приезжает инспекция. Короля, пытавшегося перепрятать бомбы, убили, его премьера убили, перебили всех его немногочисленных приближённых. И затем великолепная в своей благодушной лаконичности итоговая фраза: «…Всё окончилось благополучно».

А чуть позже, для вящей ясности, приводится обмен репликами между секретарём инспектора и самим этим инспектором, членом Мирового Совета: «- …Его застрелили. — … Пожалуй, это наилучший исход».

Перед глазами буквально встают знаменитые кадры, запечатлевшие реакцию Хилари Клинтон на сообщение об убийстве Каддафи. «Вау!»

Чуть выше я отметил, что в сонме руководителей Всемирного Государства поначалу не оказалось ни одного русского. Однако потом в лидеры всё же выбился один. Уэллс пишет о нём с огромным уважением и явно доверяет именно ему высказать на завершающих страницах романа несколько сокровенных собственных рекомендаций человечеству. «Под конец его жизни престиж этого человека был очень высок. Ему более, чем кому-либо из его современников, обязаны мы тем духом самоуничижения, тем отождествлением себя со всем обществом, которое легло в основу единого воспитания».

Фамилия этого русского Каренин. Понятно, про «Анну Каренину» Уэллс уж по крайней мере слыхал.

А вот зовут его несколько странно для Каренина: Марк. Вот прямо именно так: Марк Каренин. Отчества Уэллс, естественно, не приводит. Жаль.

Что мы узнаем из романа об этом великом человеке, одном их архитекторов прекрасного нового мира?

Первое. «…Он был калека от рождения. Тело этого человека было так согнуто, что он едва мог передвигаться; с годами он стал испытывать всё более тяжкие страдания…»

Второе. Он потомок эмигрантов из России, сбежавший не куда-нибудь, а, натурально, в Британию. Со времён Герцена наторённая дорожка, ей-ей. Говоря о восстановлении Лондона, разрушенного атомной бомбардировкой, Каренин замечает: «Быть может, они раскопают под обломками и тот старый домишко… где нашёл приют мой отец после изгнания из России. Лондон моего детства встаёт у меня в памяти…» То есть он не просто русский Марк, он ещё и русский Марк, сызмальства живущий в Англии и её обожающий.

Третье. Прикидывая, как сложилась бы его жизнь, если бы научный прогресс не привёл к благотворному установлению Мирового Государства, Каренин замечает: «Я был бы ожесточившимся, озлобленным, затравленным русским интеллигентом, конспиратором, арестантом или цареубийцей». Уже славненько, но тут ещё одно — его же ребёнком увезли в Англию родители. Каким образом он, фактически лондонец, оказался бы опять в России, да ещё и в качестве интеллигента, то бишь арестанта или цареубийцы, не уточнено. Планировался засланный казачок?

В общем, этот человек с честью представлял население бывшей России в Мировом Совете, сомнений нет.

Таковы те русские, с которыми только и можно плечом к плечу благоустраивать мир. Остальные, по-видимому, способны лишь растить хлеб для голодающего человечества. Хлеб — флора, хлеборобы — фауна.

Великий английский провидец, рисуя картины вожделенного будущего и всемирной гармонии, сам, конечно, не понимал, насколько он во всех этих своих фантазиях раздевается, как он безудержно и бестактно откровенен. Если бы понимал — возможно, выражался бы потуманнее, придерживал бы язык. Но рыба не знает, что она в воде, — она просто плывёт. Тигр не знает, что у него внутри скелет, — он просто прыгает, охотится, бьёт лапой.

Гениальный мыслитель и фантаст, хотя и не отдавая себе в том отчёта, а просто искренне мечтая о социальном идеале, гениально отобразил мировоззрение англосаксов и их представления о том, что такое хорошо и что такое плохо.

Так что совершенно напрасно апологеты открытого общества утверждают, будто у них нет идеологии, а руководствуются они лишь объективной пользой. У них есть идеология, да ещё ого-го какая. И её основные черты, её основные ценности уже вполне сложились к началу прошлого века.