Александр Стерлигов - Опальный генерал свидетельствует. Канцелярия предательства

Не покидает ощущение того, что различные льготы и привилегии в нашем государстве всегда являлись средством в руках первого лица, с помощью которого это «лицо» держало в зависимости множество других «лиц», тоже высокого ранга. Стоило лишь вырвать из рук «Генерального» нити зависимости в бытовом обеспечении членов Правительства и их семей, и они стали бы менее уязвимы. Эту уязвимость можно всегда использовать в политических целях. Вот почему Генсек монополизировал право давать или не давать те или иные льготы.

Все помнят, как быстро президент обезопасил себя с бытовой стороны. Немедленно был принят закон об его обеспечении. Все было легализовано законом — и загородный дом, и дом-резиденция в Крыму, и заработная плата. Это было сделано еще и потому, что мог возникнуть скандал, так как в это время строились для семьи «Генерального» несколько госдач. В то же время он делал вид, что не понимает, действительно ли так важно поставить на законную основу все, что в этой связи необходимо, в отношении членов Правительства и Председателя Совета Министров, в частности. Мне, как лицу, занимавшемуся финансовым, материальным и бытовым обеспечением жизнедеятельности Правительства, это было очевидно. Но, видимо, слишком велико желание держать министров в зависимости от милости своей. Рыжков, став премьером, продолжал получать зарплату только как член Политбюро — 1200 рублей в месяц, и обеспечиваться наравне с членами так называемого Президентского совета, которые, как писал в свое время Бакатин, так и не поняли, чем им заняться, но имели оклады 2500 рублей в месяц, ездили в лучших автомобилях, обвешанных различными сигнальными фонарями, с охраной, чтобы на них никто не напал и не узнал, насколько они бесполезны для государства.

Заработной платы для главы Правительства в государстве не существовало! По-видимому, в планы бывшего велеречивого лидера не входило создание сильного, самобытного Правительства, способного западным стратегиям перестройки противопоставить свои собственные планы, опирающиеся на национальную почву.

В 1989–1990 годы ко мне систематически поступали подписанные Горбачевым постановления под грифом «¡секретно», в каком порядке обслуживать того или иного, ушедшего на пенсию секретаря обкома. Было непонятно, почему Совет Министров должен выплачивать пенсии, обслуживать транспортом и другими видами услуг ушедших, как говорят, «на заслуженный отдых». Когда Горбачеву понадобилось получить что-либо компрометирующее в отношении Рыжкова, вступившего в президентскую предвыборную кампанию в России, то он назначил ревизию всей хозяйственной деятельности Управления Делами Совета Министров. С помощью ревизий всегда можно что-нибудь подыскать для газет. Казалось бы, более естественным было Генеральному секретарю ЦК КПСС поручить провести ревизию в Управлении Делами ЦК КПСС. Однако этого не произошло. Нужен был удар по Рыжкову.

Вся армия проверяющих во всех документах искала две фамилии — Рыжкова и Стерлигова, стремясь найти какие-нибудь злоупотребления. Видимо, не густо было с компроматом, потому что позже создали новую комиссию из работников народного контроля. Вновь тщательно выверяли, что Н. И. Рыжков брал с собой за границу во время визитов, вручал главам государств, что возвращено в Москву, и тщательно сверяли списки возврата. Оказалось, он все возвращал. И не только то, что брал с собой, но и все, что ему дарили главы государств. Драгоценности немедленно сдавались через ХОЗУ на хранение в Гохран. Ковры, по инициативе супруги Н. И. Рыжкова, передавались в детские дома. Другого человека, который бы все полученные подарки сдавал в доход государства, я, как начальник Хозяйственного управления, не знаю.

Однако так называемые народные контролеры, как правило, бывшие обкомовские работники или работники МВД (некоторые из них в прошлом уволены из МВД за сомнительные поступки), увидели в этой проверке свой «звездный час». Им очень хотелось показать президенту, что они весьма нужные люди в государстве. Но был у них и свой интерес, небескорыстный. Ясно, почему выискивали во всех финансовых документах фамилию Рыжкова. Осталось пояснить, а я-то при чем?

Когда мне было поручено возглавить Хозяйственное управление, мы пересмотрели уровень обслуживания Комитета народного контроля и, конечно, «урезали» многое из того, чем пользовались его работники: ранее они устанавливали себе различные льготы и привилегии не ниже уровня членов Правительства. Нам такой подход показался неверным. Было сокращено количество персональных машин, предоставляемых ежегодно квартир и т. д. Можно только себе представить, с каким удовольствием все эти бывшие обкомовцы бросились проверять Хозяйственное управление Совета Министров…

Семьдесят лет существования льгот и привилегий, спецобслуживания высших чиновников бывшего государства свели к полутора годам пребывания во главе хозяйства Стерлигова. Хотя именно в эти полтора года впервые начался по-настоящему пересмотр и перестройка всего порядка обслуживания Правительства и сокращение бюджетных затрат. В целом же такую перестройку хозяйственной деятельности нам не позволило сделать руководство управления Делами Совета Министров СССР. Слишком сильны были традиции. И мы, пришедшие новые люди, были «чужими», нас, как только могли, изолировали.

Депутаты и комиссии, боровшиеся со льготами и привилегиями, не обратили внимания на то, что после моего ухода из Хозяйственного управления Совета Министров СССР, где я проработал полтора года, оно стало хлебным местом для отвергнутых в различных регионах страны секретарей обкомов партии. Начальника ХОЗУ президент отыскал в г. Воронеже. Необходимо было перевести в Москву секретаря обкома Кабасина. Тот сразу же создал новую структуру, предусмотрев в ней шесть должностей заместителя начальника вместо трех имевшихся ранее. Немедленно появились на этих должностях и другие секретари обкомов. Родилась в Управлении Делами даже поговорка о них: «подпольный обком действует…».

Руководили они около года. Ничего, кроме унижавшей достоинство людей грубости, они после себя не оставили.

В период их деятельности появились в центральной печати публикации «Из черной папки президента», в которых в оскорбительной форме писали, как о челяди, о доярках, водителях автобазы, рабочих мебельной фабрики, чьим умением поддерживается кремлевский быт. Никогда ранее им не помогало Управление Делами в приобретении дефицитных промышленных товаров, в шитье одежды в правительственном ателье и др. Все это было предназначено только для правительственных чиновников высокого ранга. Полагаю, что газетным борзописцам, назвавшие рабочих «челядью», не мешало бы побывать на фермах и подоить хотя бы один раз корову.