Александр Стерлигов - Опальный генерал свидетельствует. Канцелярия предательства

У каждого государственного советника появился свой штат до 60–80 человек аппаратных работников. Управление Делами оказалось раздробленным. Не грешно было бы оглянуться и вспомнить опыт прошлого. Мы в свое время прошли школу уникального аппаратчика — Управляющего Делами Совета Министров СССР Смиртюкова М. С., который считал, что как только структуры УД попадут в прямое подчинение «зампредов», они станут продолжением ведомств, будут защищать их интересы. Короче говоря, превратятся в лоббистов. Это важное обстоятельство, которое следовало бы знать тем, кто пренебрежительно относится к накопленному правительственным аппаратом опыту.

В сущности роль Управления Делами сузилась до оформления постановлений. Передо мной возникал вопрос, не придется ли оправдываться перед людьми в том, что у нас не хватило принципиальности и настойчивости в отстаивании своего мнения.

Основания для этого были, тем более что начали появляться постановления о создании коммерческих структур, таких, как «Российский дом». Когда ко мне на подпись, как Управляющему Делами, поступило подписанное Председателем Совета Министров РСФСР постановление о «Российском доме», который создавался и работниками известного концерна «АНТ», то я обратил особое внимание на специальный пункт: о создании управления безопасности «Российского дома». КГБ и МВД обязывались содействовать такой безопасности вплоть до обеспечения оружием. Было не понятно: зачем нужна такая служба в торговом доме? Я подумал: дело ли это Правительства? Однако постановление Президиума Верховного Совета, подписанное Р. И. Хасбулатовым, обязывало Совет Министров создать «Российский дом». Я не мог поставить свою подпись под таким документом, потому что он противоречил здравому смыслу и действующему законодательству, и стал ждать очередного приема у Председателя Совета Министров с тем, чтобы высказать свое мнение.

Спустя несколько дней мы с И. С. Силаевым были на заседании Президиума Верховного Совета РСФСР, которое вел Б. Н. Ельцин. Перед окончанием заседания поднялся Р. И. Хасбулатов и заявил, что аппарат вновь саботирует хорошее решение. Он добавил, что Президиум решил создать организацию, которая наполнила бы полки магазинов товарами, но эта идея погибла в недрах аппарата. Получилось, что саботажником являлся я. В конце дня И. С. Силаев принял меня, и я изложил ему свою точку зрения; в частности, сказал, что когда вокруг союзного Правительства разразился скандал в связи с делом «АНТа», то зашатался Совет Министров СССР. Представьте себе, какой может разразиться скандал в связи с этим постановлением. Вся мощь пропагандистской машины Центра будет направлена на то, чтобы люди увидели несерьезность решения Российского правительства. Силаев согласился с доводами и разорвал постановление. Позднее первому заместителю В. В. Скокову было поручено доработать его. После некоторой доработки оно вышло. По сей день считаю, что правительство не должно вовлекаться в решение проблем создания коммерческих структур.

Интересно было бы сейчас поинтересоваться у Р. И. Хасбулатова: как наполняются «Российским домом» полки магазинов товарами и как Ряшенцев — один из его руководителей, сидя в Будапеште уже год, способствует насыщению товарного рынка в России?

Меня не устраивала такая практика, когда Управляющий Делами должен был подписывать документы, уже утвержденные Председателем Совета Министров, но с которыми он и возглавляемый им аппарат не согласны. Нарушался проверенный годами механизм и процедура выработки решений и докладов. Нарушение этой процедуры и повлекло за собой целую серию ошибок. Они не могли не быть, поскольку игнорировалась экспертиза документов со стороны специалистов аппарата, независимых экспертов.

Не меньшее беспокойство вызывала и деятельность правительства в сфере политической, а точнее — ее отсутствие. До создания Российского правительства политика была прерогативой ЦК КПСС. Но Россия объявила себя суверенным государством и тем самым взяла на себя решение проблем не только экономических, социальных, но и политических. Стали возникать серьезные затруднения. Например, практически каждый день поступали телеграммы из Казани о митингах. Я задавал себе вопрос: где, в какой структуре подобные документы изучаются, обобщаются? Ведь понятно, если требования исходят от узких групп националистов, — это один вопрос. Если демонстрации в Казани отражают мнение подавляющего большинства населения — это совсем другое. В любом случае Правительство должно определить свою позицию. Но позиции Правительства не было. Подготовкой аргументации за или против никто не занимался. Хотя, казалось, это было бы естественным организовать группу независимых экспертов (экономистов, социологов, этнографов, историков и др.), которые и должны были бы через какое-то время представить доклад с рекомендациями для Правительства о том, какой должна быть его позиция по отношению к тому или иному новому для России явлению.

В стране развивались процессы по сценариям националистов. Удивляли и переговоры, которые велись с прибалтийскими республиками.

Стали появляться договоры и соглашения между Россией и этими республиками. Как известно, такие договоры совершаются от имени Правительства. Было странно, что Управляющий Делами Правительства, который держит в руках фактически все процедуры и которого не может миновать никакой политический документ, не имел понятия о переговорах. Было неясно, кем же готовились документы, которые от имени Правительства подписывались. Тогда что же изменилось с созданием демократического Правительства в России? Ведь такое уже было в течение 70 лет.

Дилетантство и некомпетентность приводили к ощущению неполноценности правительства. Все чаще приходилось чувствовать себя пешкой в очередной игре. Но как известно, пешками жертвуют…

Но у Управляющего Делами была и другая сторона деятельности, связанная с хозяйственными и бытовыми проблемами обеспечения, в том числе и Верховного Совета. До сих пор вспоминаю накал страстей, вызванный дележом мебели. Поражала, я бы сказал, ненависть, с которой депутатский корпус пытался выпроводить аппарат Правительства из здания, чтобы занять кабинеты. Не раз удивляли требования депутатов снабдить их помощников кремлевской связью. Депутаты в грубой форме требовали в течение недели обеспечить их кабинетами и автомобилями. У меня впервые появилась мысль, что, по-видимому, будет невозможно работать в такой атмосфере.

Поражало, что люди, с таким неистовством боровшиеся против льгот и привилегий, с необычной настойчивостью требовали автомобили, продукты, ателье для пошива одежды. День Управляющего Делами начинался с визитов депутатов с подобными требованиями и завершался тем же. Позже даже известная Э. А. Памфилова — «борец за народное дело», получив, наконец, в Правительстве России должность министра по социальной защите населения, начала с того, что ей не подошел кабинет в здании ее министерства. Ей больше понравились апартаменты недавнего заместителя Председателя Совета Министров И. П. Гребешевой, поскольку помещение было более комфортабельным. И она заявила, что переедет в кабинет Гребешевой. Никто не возразил, и был создан прецедент, когда министр располагался не в здании своего министерства.