Коллектив авторов - О фантастике и приключениях (О литературе для детей. Выпуск 5-й)

В традициях научной фантастики нашей и зарубежной обязательна борьба как с силами природы, так и с преступниками. Среди них чаше всего встречаются матерые убийцы или шпионы. Но ведь в нашем советском обществе это явление мало характерное. Шпионов и бандитов у нас единицы, а эгоистов, приспособленцев, карьеристов, тунеядцев и лентяев не так уж мало. Борьба с ними далеко не легкая. Однако с точки зрения читателя, привыкшего к книгам, где на каждой странице слышатся выстрелы и торжествует примитивный мордобой, книги, в которых рассказывается о разоблачении подобных типов, «временно прописанных» в нашем обществе, покажутся недостаточно увлекательными.

Мне думается, что в нашей научной фантастике могут найти законное место и сатира, и гротеск, и мягкий юмор, и нежнейшая лирика. Все то, что оставила нам в наследство большая литература.

И не будем прибедняться. Лучшие образцы советской научно-фантастической и приключенческой литературы написаны не хуже многих так называемых «производственных» и «колхозных» романов, которым открыта дорога во все толстые журналы. Но у нас есть неоспоримое качество — умение строить увлекательный сюжет, романтическая приподнятость и новый, подчас неожиданный для читателя, материал.

Как-то у одного редактора я спросил, почему все-таки толстые журналы никогда не печатали ни одного научно-фантастического или приключенческого романа? Он хитро улыбнулся и ответил: «инстинкт самосохранения».

В этой шутке была доля истины.

Самокритика вещь полезная, но мне думается, что у А. Адамова не было особых оснований заявлять на страницах «Литературной газеты», что за последние годы ни в научно-фантастической, ни в приключенческой литературе не создано ни одного запоминающегося героя. Ну, а скажем, в повестях П. Нилина? Ну, а в «Джуре» Г. Тушкана? Есть такие герои и в других книгах, например, у Л. Лагина.

Некоторые критики — те, кто подобрее, — упрекают меня и других фантастов не в скудости воображения, а в том, что мы сознательно его сдерживаем. Есть такой грех. И вот почему. Как-то давно я начал писать книгу о будущем сельского хозяйства. Это роман «Семь цветов радуги». Я им не доволен и буду переписывать заново.

Тогда мне хотелось показать государственную сельскохозяйственную промышленность далекого будущего. Но потом я отказался от «дальней фантастики» и написал о колхозных изобретениях. С тех пор меня начали бить за «бескрылость».

Возможно, я сентиментален, как и мой наивный герой Димка Багрецов, у него самая фантастическая мечта — сделать всех людей хорошими.

Но я только робко нащупываю эту тему и хочу показать нашей молодежи методы, способы достижения цели, чтобы стать хорошим человеком. Не все можно показать в действии, и тогда, как у меня в «Счастливой звезде», появляется профессор Набатников, который взял на себя труднейшую роль говорить с юными гражданами по душам. Он советует и даже поучает, чего молодые товарищи терпеть не могут. А он продолжает взывать к их совести и говорить довольно обидные слова.

Кое-кто из критиков морщился. Дидактика! Публицистика! Это было не так уж страшно, потому что я не считаю, скажем, публицистику бранным словом, даже если о ней говорится в применении к остросюжетному художественному произведению. Я боялся, что эта важнейшая тема, где затрагиваются вопросы воспитания, не найдет отклика у молодых читателей.

А потом посыпались письма. Одно из них от студента, кажется, строительного техникума. Он пишет, что, прочтя эту книгу, стал как будто бы лучше. Наивно? Но, честное слово, ради этого можно погрешить и чистотой жанра.

Мы все получаем много писем. Они бывают разные. Кто-то заинтересовался технической проблемой. Дескать, фантаст предвосхитил его мысль, что-то предсказал — прозорливец. Но ведь это случайность. И не в этом задача литературы.

Наша приключенческая литература призвана утверждать советский образ жизни, воспитывать у читателя веру в могущество созидательных сил человека, смелость, находчивость, благородство, стремление к подвигу и познанию мира, сознание долга и чести.

Иногда приходится слышать обвинения в том, что некоторые советские произведения следуют западным образцам. Это неверно. Ни в одном романе мы не встретим пропаганды американского образа жизни; ни в одном советском приключенческом романе нет и намека на тенденцию привить читателю стремление к обогащению как главной цели в жизни. Ни в одном советском приключенческом романе авторы не ведут пропаганды военного насилия одного народа над другим.

Но без резкого повышения качества приключенческой литературы невозможно дальнейшее ее успешное развитие.

Ничего нет легче, чем написать плохую приключенческую повесть; для этого надо лишь слегка обработать любое уголовное дело или доклад о поимке шпиона, и тогда эрзац-сюжет явится просто связью занимательных эпизодов. Нет ничего труднее, чем написать хорошую приключенческую книгу, так как ко всем качествам, которыми обладает прозаик, для писателя-приключенца добавляется необходимость владеть острым сюжетом, показывать действенного героя.

За последнее время издано много приключенческих книг, написанных торопливо, небрежно и неумело. В теперешней настораживающей болезни роста приключенческой литературы повинны авторы и прежде всего авторы, но повинна и вся большая когорта критиков.

Писателям, как воздух, необходима принципиальная, деловая, суровая, но доброжелательная критика. Критика же помогает мало.

Если суммировать наиболее типичные критические высказывания в адрес приключенческих произведений, то это будут прежде всего такие обвинения: безликие герои, стандартность сюжетных приемов, плохой язык, искусственность положений, дурной вкус. Критики осуждают писателей за изобилие натяжек и случайностей в сюжете, за ложную занимательность, за некритическое следование западным образцам. В этом перечне есть и абсолютно справедливые упреки и совершенно неправильные, неправомерные.

Я отнюдь не теоретик, не литературовед и не профессиональный критик. Это мое выступление вызвано необходимостью поставить вопросы литературоведческого, критического характера и тем самым дать материал для дискуссии, для споров, в результате которых родилась бы истина.

Сюжетная приключенческая литература ведет свою родословную от ирано-арабских приключенческих новелл «Тысяча и одной ночи» и предшествовавших ей рассказов древней Индии и древнего Китая о приключениях и путешествиях. В них фигурируют и военные стычки, и случайные обогащения, и препятствия, создаваемые злыми духами, и внезапные спасения с помощью добрых духов.