Михаил Леонтьев - Крепость Россия: Прощание с либерализмом

Юрьев:По моему глубокому убеждению, если уж говорить о том, какова же интеллектуальная и идеологическая цель такого рода наших экзерсисов, то для меня ответ на этот вопрос очень прост. Из анализа происходящего довольно однозначно следует, что наш президент не может для себя решить один действительно центральный и действительно не очевидный вопрос: а, может, все-таки получится у нас интегрироваться на равных в европейскую или, скажем шире, западную цивилизацию. На самом деле, если ответ положительный (а почему бы ему не быть положительным?), то все последующее идет по одному пути, все подходы, все взгляды. Если нет, если по соотношению разных причин, внутренних и внешних, ну, не получится, то и говорить не имеет смысла, стоит ли пытаться, потому что точно не получится. Тогда все другое. Я, например, задачу своей статьи и других статей вижу в том, чтобы подтолкнуть нашего президента к пониманию (но еще лучше сами события подталкивают), что нет, невозможно. Ну, президент◦— это всегда собирательный образ, это некий даже не клан, а группа единомышленников. Это же не царь. Когда-то наступит момент, и наш истеблишмент поймет, что это невозможно. Или решит, что возможно, но нежелательно. Но невозможность он поймет гораздо раньше, поскольку наши оппоненты изо всех сил стараются, чтобы все поняли, что никак невозможно. Так вот, в этот момент все дальнейшее, начиная с народной правды и кончая всем остальным, пойдет более-менее автоматически.

Леонтьев:Я бы подвел итог, если можно. Есть масса вопросов, которые разбиваются на совершенно другие темы. Есть вещи, в которых, это редкий случай, когда достигнуто некоторое согласие за этим столом. Первое, что пирамидальная финансовая система грозит обвалом. То есть нынешние диспропорции финансовой системы таковы, что так или иначе обвал их неизбежен. Этот обвал означает очень серьезные изменения в расстановке сил в будущей политике. И, безусловно, России надо сориентироваться. Возникает огромное количество опасностей для нас, в первую очередь в силу абсолютной, какой-то тотальной встроенности в эту систему, рабской, я бы сказал, в том числе и долларовой. Есть масса стран с открытой экономикой, но со степенью зависимости от доллара, такой как Россия, очень мало. Кстати, для Китая тоже там есть очень большая опасность.

Юрьев:У нас пропадет 120 миллиардов, а у них 300 миллиардов.

Леонтьев:Может быть, даже больше, просто они гораздо адекватнее реагируют на вызовы, у них система реагирования лучше пока. И, с другой стороны, это создает для России огромное количество возможностей, которых, в общем, в нынешнем стационарном состоянии как раз и нет, потому что очень большой разрыв, отставания, потери. Дальше. Наверное, все согласятся с тем, что цели получения процентного дохода не могут быть целью государственной экономической политики. С этой точки зрения я не видел ни одного возражения, вне зависимости от степени, так сказать, алармизма. С этой точки зрения, смысл, качество и направления нынешней экономической политики никого из здесь присутствующих не устраивают. И не только экономической, потому что в данном случае это◦— идеология.

При этом я констатирую большие сомнения у присутствующих в том, что внеэкономические ценностные ориентиры могут быть системообразующими для в общем живой экономики, то есть для личности. Что можно построить экономику полностью на отсутствии материальных стимулов, Во всяком случае, не прозвучало аргументов о том, что существуют способы организации экономической жизнедеятельности более эффективной, чем система, грубо говоря, свободной экономики и максимальной конкуренции. И, наконец, об изоляционизме или автаркии. Что бы мы ни говорили о глубине и степени изоляционизма, а также о тактике и стратегии, есть общее согласие в том, что без той или иной степени автаркии, без той или иной степени защиты страны и изоляции ее в экономической ли сфере, частично в идеологической, никакие модели реальной модернизации для России нереализуемы.

Я просто напомню одну фразу, которая является, на мой взгляд, очень существенной с точки зрения всех современных попыток организовать активный пиар России за рубежом. Я услышал повторение этого от видного английского журналиста на обсуждении вопроса имиджа России в Британии. Он сказал, что, в общем-то, британцев в массе мало интересует, как воспринимают страну Британию за рубежом. Я ему сказал, что считаю это идеальным для России, это самый лучший совет, который они могли бы нам дать. То есть последняя фраза текста Юрьева выглядит так: если когда какого-нибудь российского государственного деятеля спросят, а что по этому поводу думает госдепартамент США, он бы совершенно искренне ответил: госдепартамент чего? Вот. Надо понимать, что сверхактивные попытки заниматься имиджем России за рубежом сейчас очень напоминают попытку поставить дымовую завесу, загородив, в общем-то, убожество и дегенерацию. Может быть, это и полезно, потому что если уж совсем точно все увидят, возьмут и займутся этим.

В заключение еще раз кратко сформулирую свои четыре тезиса. Первое: в общем, все согласились с тем, что кризисное явление есть, этот кризис будет, и он будет для России представлять собой массу новых опций. Второе◦— цели стяжательства, цели получения процента и цели чисто экономические не могут быть целями национальной экономической политики и государства. Это средства, они вообще целями не могут быть. Третий тезис очень большие сомнения по поводу того, что можно построить всю экономическую жизнь на исключительно ценностных началах, и что никто не предложил способы организации экономической жизни, более рациональные, чем рынок и свободная конкуренция. Четвёртое, это вопрос о степени изоляционизма, о методах и, скажем так, принципах организации какой-то изоляции или, будем говорить мягче, протекционизма. Во всяком случае, не больше. Этот вопрос можно обсуждать много, но, по-моему, все присутствующие согласились, что без той или иной степени экономической и политической изоляции никакие реальные модели модернизации России невозможны, недостижимы.

Уткин:Вы знаете, изоляционизм◦— не хорошо и не плохо. В Соединенных Штатах, например, изоляционизм имеет очень мощную традицию, идущую от Джорджа Вашингтона. А среди действующих политиков, его, пожалуй, самым известным сторонником является Патрик Бьюкинен, рецензия на книгу которого опубликована в первом номере нашего журнала. Вот он явный изоляционист: увести все войска, укрепить границы Соединенных Штатов и когда нужно, если что, просто отсылать авианосцы, и все тут. Но изоляционизм◦— это редкий случай, за него голосует примерно 1 процент американских избирателей. Что касается России, то здесь изоляционизм невозможен, к сожалению, по двум новым причинам, которые впервые проявили себя за последние 15 лет. Первое обстоятельство◦— население России резко уменьшается, на миллион жителей в год. Впервые за тысячу лет. Последние 15 лет.