Евдокия Шереметьева - Здесь люди. Дневник

Сергей Владимирович К. особенный. Женька луганский называет его «дунькин любимчик». Встретили мы его случайно в апрельскую поездку в посёлке Хрящеватом, что недалеко от Луганска. Что тут сказать? Просто теперь на Донбассе у меня есть родственник.

«Один»

14 апреля 2015 года

Дневник

Дом полностью разрушен ещё в августе при артобстреле. Семьи нет, живёт один, в бараке…

Девчонки из сельсовета Хрящеватого помогали нам развозить гуманитарную помощь.

– Он болеет давно, с ногами у него что-то. Гниют вроде. Не знаю.

Мы подъезжаем к одноэтажной застройке, а его дома нет.

– Далеко не уйдёт.

Сергей Владимирович шёл с одним сломанным костылём, перемотанным изолентой. Еле шёл – вокруг камни, колдобины, ноги подкашиваются. Костыль тоже еле держится и подгибается.

А ведь электричества и воды нет.

Когда была маленькой, совсем-совсем маленькой, очень любила усатых мужчин. Папа никогда не носил усов. А мне они жутко нравились. Всегда хотела, чтобы у него такие были. Помню, у подруги был молодой папа с усами, и я его обожала. Надо мной все шутили.

Когда увидела Сергея Владимировича, внутри всё перевернулось. Это было что-то оттуда, из детства. Какие-то именно те далёкие ощущения.

Мы заехали к нему к последнему – после многих других старичков, инвалидов и сотен страшных историй. Но именно встреча с Сергеем у меня в памяти сильнее всего.

Крохотная комнатка. Кровать, два стула, стол…

– Вы извините за беспорядок, холостяцкая жизнь такая.

И улыбается – невероятно обаятельно. Еле ходит, ноги подкашиваются. А переживает за беспорядок.

Один живёт, сам готовит. Воду ему носят, помогают соседи.

Но всё больше лежит: боли страшные.

В комнате прибрано, рядом с кроватью печка, на печке чайник…

– Можно вас сфотографировать?

Сергей Владимирович достал расчёску – она примотана к деревяшке. Видимо, так удобнее тянуться…

– Что с ногами?

– Прогрессирующий полиартрит. Запустил я его. Начался с 90-х годов.

Смотрит на нас.

– Вот, надо беречь себя смолоду. Ребят, а вы откуда сами приехали?

– Из Москвы.

– Служил там, в танковом полку. Я был командиром танка. Эх, Москва.

И улыбается.

Гордость в нём. Некоторые бабушки начинают рыдать, часто намеренно, пытаясь разжалобить. Сергей Владимирович совершенно другой породы. В нём благодарность другая, она настолько искренняя и неподдельная, что сердце щемит.

Он рвался провожать, хотел дойти с нами. А ведь это невыносимая боль и тяжесть. А ещё этот костыль.

– Сергей Владимирович, мы ещё приедем.

Как приехала в Москву, написала Жене луганскому, чтобы он навестил Сергея Владимировича. И вот на другой день Женя пишет…

«Плохие новости. Луганск»

22 апреля 2015 года

Дневник

«Он позавчера упал с крыльца (ноги почти не держат) очень неудачно. Открытый перелом. Из бедра кость торчит. Барак без света уже 9,5 месяца. Мобилка разряжена. Позвать некого, еле дополз в комнату. Пролежал так сутки (!!!), пока его там не нашли. Врачи сделали всё, что могли, сейчас в реанимации. Мы посетили его и поговорили с врачами, те сказали, что в течение 10 дней будет ясно, удастся спасти ногу или нет. Повреждён нервный пучок и какие-то сложные сосуды (не запомнил). Оставил свой номер телефона, чтобы звонили, ежели что…»

Ребята сказали, что, когда сказали про меня, заулыбался… Через муки…

Врачи говорят, что шансы на ампутацию 50 на 50.

Как же так, Сергей Владимирович?

«Выжить среди руин»

2 мая 2015 года

Дневник

Он выжил, но ногу ампутировали и состояние стабильно тяжёлое. Температуры уже нет. Появился аппетит.

Самое печальное – непонятно, зачем жить. Какой-то беспросветный ад.

Свой дом уже не восстановить – ни денег, ни сил, ни здоровья.

Если он вернётся в барак, то его ожидает незавидная участь. Ни отопления, ни воды – ничего.

А теперь нет и ноги.

Воли жить толком нет.

Честно сказать, я не знаю, куда девать одиноких стариков, оказавшихся в таком положении.

И вот уже в мае мы в Луганске, и первое место, куда поехали – это в больницу к Серёже. Тогда звали его Сергеем Владимировичем. Сейчас для нас он только Серёжа.

21 мая 2015 года

Дневник

Почти сразу мы поехали в луганскую больницу к Сергею Владимировичу. Когда к нему зашли, он совсем не улыбался. Было какое-то грустное и беспросветное чувство.

– Куда ехать жить? Как быть?

Ноги не держат, постоянно лежит. Мы привезли тогда ему кучу сладостей и лекарств. Но он даже не посмотрел на гостинцы.

Я расстроилась. Стала ворошить пакеты и предлагать всё подряд.

– Что это?

– Маслины, не пробовали?

– Не знаю. Наверное, да. Забыл уже…

И уехали. А когда приехали во второй раз, решили его поставить на ноги.

Московский Женя притащил специальные ходунки на колёсах, разгребли все тумбочки – палата крошечная, пройти между кроватями сложно.

И Сергей Владимирович фактически первый раз после операции встал. На радостях не хотел садиться, хоть стоять очень тяжело и по факту оставшаяся нога – нерабочая…

Соседи по палате подбадривали:

– Владимирыч? Далеко? За пивом теперь будет гонять!

Но самое главное случилось именно в последний день нашей поездки – мы, а точнее Лена и Женя луганский, нашли, где ему жить!

Это гериатрический пансионат для ветеранов войны и труда. Мы связались с ними, и они согласились взять Сергея.

Пансионат шикарный. Красивые скамейки, беседки, всё чисто, отремонтировано. Был построен для ветеранов Великой Отечественной, ремонт успели сделать ещё до начала военных действий.

После нашего отъезда все вопросы, связанные с Серёжей, Женя и Лена взяли на себя.

«Теперь не один!»

19 июня 2015 года

Дневник

Когда мы уехали, у Жени с Леной начались проблемы. Чтобы Сергея Владимировича официально взяли в пансионат, надо было собрать кучу бумажек, сдать все анализы, сделать флюорографию.

Семь кругов бюрократического ада. И вот вчера наконец-то, когда мы чуть не опустили руки, его взяли!

Однако не всё так радостно.

Мы нашли Сереже инвалидное кресло, однако в ближайшее время будет решаться вопрос, насколько он сам может себя обслуживать. Сможет ли добираться до столовой и туалета. От этого будет зависеть, куда его положат, в какое отделение.

И, если он попадёт туда, где лежачие, ему будет тяжеловато.

Сейчас всё в его руках, и он должен бороться. Научиться с одной ногой и полиартритом себя обслуживать.

И уже 6 июля луганский Женя написал мне письмо: