Карен Степанян - Фабрика лжи [Литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем]

Понятие «обмен», как известно всякому, предполагает встречное движение, скажем товаров, идей, информаций, культурных ценностей. Попросту говоря, ты — мне, я — тебе. Любое существенное нарушение этого принципа в пользу одной из обменивающихся сторон уже само по себе, независимо от причин, означает неравноправие, несправедливость. Думаю, именно поэтому созданная за океаном формулировка гласит: «свободный обмен», без каких-либо уточняющих его характер прилагательных. Просто «свободный», а не «свободный и равноправный», или «свободный и справедливый».

Дело в том, что Америка, со своей стороны, сумела организовать практику культурного обмена так, что он превратился в улицу с почти односторонним движением. Из приведенной выше житейской формулы действует в основном ее вторая половина: «Я — тебе». Доступ американского населения к идеям, информации, культуре иностранного происхождения весьма и весьма ограничен и выборочен. Разумеется, это делается весьма гибко и осторожно. Прямые запреты крайне редки. Запрещать открыто стали только в последние годы, при Рейгане. (Например, несколько канадских антивоенных фильмов.) Нужных результатов достигают иначе, гибче. Разными ссылками и увертками. Скажем, на особые, специфические, вкусы американской аудитории (что отчасти верно). Или на то, что американцы мало читают. Чаще же всего просто кивают на коммерческую сторону дела, мол, невыгодно — и все тут. Попробуй проверь!..

Чтобы не перегружать читателя цифрами, приведу всего одну: доля допущенных в Соединенные Штаты иностранных произведений (литературных, музыкальных, кино и телевизионных) в середине семидесятых годов составляла лишь 3 (!) процента от общего числа распространяемых там. Увы, более свежих данных у меня нет. Добывать их непросто: американская печать, так же как и статистика, не любят этой темы. Может быть, потому, что не хотят собственными руками подпиливать тот самый сук насчет «свободного обмена», на котором так удобно устроилась Америка в своих действиях за границей?..

Так или иначе, но в вопросах культурного обмена, хотя бы с той же капиталистической Западной Европой, дело обстоит именно так: это, повторяю, улица, преимущественно с односторонним движением.

Что же, однако, способствовало созданию такой, мягко говоря, ненормальной ситуации? Думаю, не в последнюю очередь пугало «советской угрозы» в ее военной, политической, идеологической ипостасях. Соответствующие американские атаки подобного рода, начатые сразу после минувшей войны, велись с двух сторон. С одной — беспрестанно внушалось: «Русские идут!» С другой — европейцев клятвенно заверяли: «Америка с вами! Америка вас защитит». Старшее поколение читателей наверняка помнит и такие рожденные в конце сороковых годов антисоветские стереотипы: «железный занавес», «рука Москвы»…

Русские, однако, как известно, «не пришли» и приходить не собираются… Но Америка своего добилась: ее длинные цепкие руки довольно прочно обосновались в Старом Свете, где теперь даже иной министр нет-нет да и пожалуется публично, что его страна стоит перед угрозой стать вассалом американского империализма в области культуры.

Вот уж поистине темища для политического романа века!..

И все-таки справедливости ради отметим: Западная Европа пока еще не получает из-за океана в полном объеме все те новейшие придумки Антиморали, о которых у нас шла речь. До демонстраций современных гладиаторов, конкурсов уродов, «веселых» телесхваток соседей, соревнующихся в том, кто знает больше гадостей друг о друге, или до извращенческих «прелестей» с детишками, дело, насколько мне известно, пока не дошло.

Однако аудитория уже порядочно обработана, чувства взрыхлены, и похоже, что Ее препохабие вот-вот может начать свою качественно новую посевную кампанию. Тогда, конечно, возникнет и очередная волна протестов. Что из этого получится — судить не берусь. Знаю только, что гипноз «свободного обмена идей» продолжает свое парализующее действие.

Вопросы… Вопросы… Сто тысяч вопросов».

Впрочем, иначе и быть не может. Меньше всего хотелось бы создать впечатление, будто автор претендует на полноту охвата затронутой темы. То, о чем здесь шла речь, всего лишь настоятельное приглашение к широкому и многостороннему разговору об Антиморали, ее природе, корнях и жертвах, ее крестоносцах и проповедниках.

Против этой угрозы в одиночку не управишься. Нужно выступать всем миром. Потому что Человек должен не просто выстоять. Он обязательно должен победить. Другого исхода не мыслю.

А пока что пора закрывать наше заключительное заседание. Уважаемый воображаемый Председатель! Где ваш молоток?..

Г. Вальраф

Книга, фрагменты которой публикуются ниже, — итог, можно сказать, «битвы жизни» талантливого писателя-публициста, задумавшего показать, как фабрикуется в Федеративной Республике Германии общественное мнение на страницах влиятельнейшего органа корпорации Акселя Шпрингера. «Аксель Шпрингер, — писал Эккарт Споо, председатель Союза немецких журналистов, — силен так потому, что в его распоряжении находится издательская империя, о размерах которой Гутенберг не мог и мечтать. Шпрингер покупает целые редакции и заставляет их делать то, что содержится в его «высочайших» предписаниях. Через «Бильд», крупнейшую из его многочисленных газет и журналов, к которым за последнее время добавились огромные книжные издательства, телевидение и т. д., он дает десяти миллионам читателей указания, как им следует себя вести, с помощью лжи и ненависти формирует их взгляды».

Мне ненавистны всякое насилие и террор.

Почему я начал с этого? Да потому, что при нынешнем политическом климате внутри страны любая критика с позиций демократии подвергается клеветническим извращениям и чуть ли не приравнивается к терроризму. Например, с тех пор, как я дерзнул проникнуть на бильдовскую кухню, сия газета уже трижды именовала меня «подпольным коммунистом», что в ее устах равнозначно «террористу».

В этой книге речь снова пойдет о насилии, только о насилии особом, «духовном», которое обходится без взрывчатки и пулеметов. Оно калечит мысли и чувства людей, топчет человеческое достоинство. Созданием чрезвычайных комитетов и организацией широких розыскных кампаний эту опасность не устранить, никакие облавы не захватят врасплох «бандитов от подсознания», никакие спецотряды не выпустят на волю похищенных надежд и ожиданий, никакой прокурор не отдаст приказа о надзоре за пособниками такого насилия. Уголовный кодекс ФРГ, даже дополненный новыми статьями о терроризме и насилии, не предусматривает подобных преступлений. Состава преступления как будто бы нет, а уж о преступниках и вовсе говорить не приходится. Да и есть ли они вообще? Чем ближе я их узнавал, тем больше мучился сомнениями. Эти люди, приносящие в жертву своих собратьев, — не суть ли они и сами жертвы? Жертвы гигантской машины, которая автоматически порождает духовное насилие?