Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина

В советское время Святогорск был знаменитым курортом, куда приезжали шахтеры всего Донбасса. Сегодня почти все дома отдыха пустуют. В результате можно снять вполне приличный номер со всеми удобствами всего за пять долларов. Почти наверняка во дворе такой гостиницы будет и русская баня с бассейном. Здесь можно неплохо провести время, наслаждаясь добрым паром и чаем с фирменным вареньем из шишек. От довоенных времен в городе осталось и несколько вполне приличных ресторанов, работающих по демпинговым ценам.

На взгляд стороннего наблюдателя, приблизительно половина святогорцев «за Киев» и столько же — за ополченцев. Но для российского туриста даже со скромными деньгами, если он, конечно, не вооружен, это не имеет значения. Ему будут рады все горожане, вне зависимости от политических пристрастий.

Вопреки ожиданиям Донецк оказался мирным городом, не сильно отличающимся от того же Харькова. О том, что не так давно здесь была совсем другая жизнь, напоминают неснятые вывески с указателями на бомбоубежища да вооруженные люди в камуфляже. (Впрочем, их здесь не больше, чем на сопредельной стороне.) Правда, в городе по — прежнему действует комендантский час с 23:00, а нарушивший его рискует на несколько суток отправиться в КПЗ.

Несмотря на то что в дневное время передвигаться по городу совершенно безопасно, смотреть туристу здесь почти нечего: исторических памятников в Донецке нет. Но все же в городе есть своя фишка. Кажется, это единственное место в СНГ, где поставлены памятники живым людям: певцу Иосифу Кобзону и легендарному советскому легкоатлету-украинцу Сергею Бубке.

В целом же города по разные стороны фронта похожи. Да, разные флаги, разные лозунги и даже валюта (в Донецке можно платить не только гривной, но и рублями), но люди — даже те, что с оружием, — не сильно отличаются друг от друга. Кстати, здесь достаточно типична ситуация, когда жена уезжает в незалежную Украину и клянет «сепаров», но все же изредка общается по мобильному с мужем, сражающимся с «украинскими фашистами». Вроде бы они теперь и враги, но все-таки родные. Еще чаще случается, когда дети поддерживают новые украинские власти, а родители категорически против «бандеровцев».

Путешествие по нынешней Украине оставляет двойственное впечатление. Когда говоришь с людьми о политике, рискуешь нарваться на крайнюю нетерпимость. Но если ты просто турист с российским паспортом, никаких проблем не возникает. На бытовом уровне терпимость велика по обе стороны линии фронта. Это вселяет осторожный оптимизм.

«Шпионские» мотивы ненавязчиво вплелись в мою жизнь, как только я вступил зимой 2015 года на украинскую землю. Дело в том, что я хотел поработать журналистом как в контролируемой Киевом части Украины, так и в самопровозглашенных ДНР и ЛНР, а с точки зрения СБУ (Службы безопасности Украины), «Росбалт» является «просепаратистскими антиукраинским изданием». (Интересно, что когда я добрался до Донецка, то выяснилось, что власти ДНР, напротив, считают тот же «Росбалт» проукраинским СМИ.)

Надеяться в этой ситуации на аккредитацию в СБУ как корреспондента этого российского издания было нереально, и я решил подать заявку на аккредитацию как американский корреспондент (благо я постоянно живу в США и регулярно пишу в американские СМИ). После недолгой переписки с пресс-центром СБУ (причем я писал на английском, а мне упорно отвечали на украинском) мне дали добро на работу в республике.

В аэропорту Борисполя все тоже прошло гладко.

— Что же вас, если не секрет, Игорь Владимирович, привело в нашу глушь?

— Вот журналистское удостоверение. У меня уже есть аккредитация в вашем СБУ.

— О, как обстоятельно вы подготовились! Что ж, как говорят в Америке, Welcome to Ukraine!

В пресс-центре СБУ мне без проблем дали аккредитационное удостоверение, где слово «журналист» по-английски было написано с ошибкой: zhurnalist, а также пропуск на «временно оккупированную зону» (в ДНР), и я прямиком отправился на подконтрольную Украине часть Донбасса.

Увы, чувствовал я себя все равно не слишком комфортно… Периодически мне попадались сообщения о том, что украинские спецслужбы «разоблачили», как «шпиона», очередного российского журналиста, а ведь в Киеве бы были, мягко говоря, недовольны, если бы узнали, что я пишу не только на американские СМИ.

К тому же на многочисленных блокпостах украинские военные реагировали на российский паспорт приблизительно так же, как бык на красную тряпку. В конечном итоге, правда, меня всегда пропускали, но ощущение было не из приятных. Способствовала моей неуверенности и атмосфера крайней нервозности.

Аккредитационное удостоверение автора со словом zhurnalist на неизвестном языке

— Тихо! Не говорите громко, что вы российский журналист. Вон за соседним столом эсбэушник (сотрудник Службы безопасности Украины) сидит, — вполголоса предупреждает меня бармен Влад в кафе города Славянска.

Славянск для Украины — город знаковый. Именно здесь началось активное сопротивление армии Украины, и как раз здесь держал оборону ставший ныне легендарным Игорь Стрелков. Потом город перешел под контроль киевских властей, но местные жители не забыли, что, освобождая его, украинская армия сносила с лица земли целые кварталы на окраинах, не слишком задумываясь о потерях среди гражданского населения.

Центр города, где разрушения во время войны были незначительными, более или менее залатали, и здесь Славянск выглядит вполне симпатичным провинциальном городком. Если присесть в одном из многочисленных уютных кафе за чашечкой крепкого капучино, то можно представить, что находишься в какой-нибудь южноевропейской стране.

Но чтобы избавиться от этих иллюзий, достаточно отъехать от центра на несколько километров. Пригород Славянска Семеновка — как Сталинград времен Великой Отечественной.

Впечатление от Семеновки жуткое, напоминает Грозный в 1995-м, но, пожалуй, даже хуже. Разрушено приблизительно 70 процентов домов, но среди этих развалин копошатся какие-то старики, продолжается жизнь. Люди предельно напуганы и раздражены: «Я не знаю, кто нас бомбил. Оставьте меня». Им почему-то кажется, что не все знают, кто в реальности разрушил село, и что если они откроют эту тайну, то у них могут быть неприятности.

К своему удивлению, обнаруживаю среди развалин вполне добротный магазин. Продавщица лет 50 Галина очень охотно описывала мне местное бытие на ломаном украинском вперемежку с сочным русским матом: «Ни копейки нам государство за разбомбленные дома не дало, а вот протестанты-западенцы — те и правда помогают оставшимся без жилья старикам».