Игорь Ротарь - Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина

Кстати, вполне возможно, что то, что я пересел в машину пенсионеров, спасло мне жизнь. Как раз в день моей поездки в Донецк один из автобусов с пассажирами подорвался на мине, погибло четыре человека — устав томиться на блокпосту, водитель решил поехать в объезд.

Блокпост ополченцев с манекеном украинского депутата Ляшко

К чести украинских военных, к старикам они не придирались и пропустили их практически мгновенно, а вот меня мурыжили достаточно долго. Но закончилось все благополучно.

На дэнээровском посту был выставлен манекен женщины, на котором почему-то было написано «Ляшко». Ополченцы мне показались чуть «датенькими», но вполне добродушными, хотя, вопреки ожиданиям, мой российский паспорт никаких восторгов у них не вызвал, а вопросов ко мне во время каждой из многочисленных проверок было много, не меньше, чем на украинской стороне.

ДНР сразу после «границы» выглядела как вымершая территория. Разрушений немного, но людей не было видно совсем. Казалось, что сюда была сброшена нейтронная бомба, уничтожившая все живое, но сохранившая здания. «Раньше бомбили по вечерам. Сейчас вроде бы тихо, но люди уже не рискуют выходить на улицу», — объясняют мне попутчики.

Зато довольно часто встречались стаи одичавших голодных собак — на фоне мрачного пейзажа эти животные производили жутковатое впечатление. Спрашиваю моих попутчиков: нападают ли собаки на людей? Меня заверили, что пока таких случаев не было.

Правда, когда мы около семи часов вечера доехали до Донецка, то тут было оживленнее. Но все равно — людей на улицах было не больше, чем в Москве в полночь.

Искать квартиру было уже поздно, и пришлось за 50 долларов остановиться в гостинице Ramada, где и останавливаются большинство заезжих репортеров. На входе висел плакат с надписями по-русски и по-английски: «В комплексе находятся дети, вход с оружием строго запрещен».

По сравнению с тем, что я слышал о ДНР, обстановка в отеле была каким — то параллельным миром: вышколенные, говорящие на хорошем английском официанты, изысканная кухня, пиво по пять долларов за бокал (в «обычной» Украине — 30 центов), ухоженные дорогие проститутки. Контингент постояльцев был довольно пестрым: журналисты, люди в военной форме с нашивкой на рукаве «Россия», кавказцы, тоже в военной форме (иногда с шевроном «Абхазия»), а также заросшие бородами люди в казачьих папахах.

В донецком ресторане

Впрочем, когда я на следующий день пошел прогуляться по Донецку, то он тоже поразил меня своей «мирностью». В центре разрушения очень незначительны (хотя указатели направления к бомбоубежищам висят), в скверах резвились дети, сидели влюбленные. Да, на Грозный времен первой чеченской войны Донецк явно не был похож. Как рассказывали горожане, электричество и воду во время боев отключали часто в самых разных районах города, и спать под грохот канонады было как-то уж очень неуютно, но сейчас, во время перемирия, если не живешь в районе аэропорта, вероятность попасть под бомбежки не велика.

Попадалось достаточно много ресторанов и кофеен вполне приличного уровня. Обилие магазинов известных брендов: например, «Ашан», «Амстор» — другое дело, что выбор там теперь в разы меньше, чем в довоенное время, а цены во столько же раз больше. Мне удалось обнаружить даже «Макдоналдс», впрочем, он после начала боевых действий был закрыт.

Относительное изобилие товаров было на центральном рынке, правда, после Украины их стоимость показалась нереально высокой.

Кстати, удивила и чистота улиц: дворники в форменных оранжевых комбинезонах попадались повсюду. Дончане уверены, что их город самый чистый в Украине, и гордятся тем, что розы здесь сажали даже под бомбежками.

Пожалуй, единственное, что выдавало близость фронта, — это обилие людей в военной форме. Но, как уверяли меня дончане, ведут они себя предельно корректно. Наоборот, вместе с полицией (созданной на базе украинской) милиция самопровозглашенной республики следит за порядком, и преступности в городе практически нет. Правда, после одиннадцати часов вечера наступает комендантский час, и нарушителей могут в качестве наказания послать рыть окопы.

Если дончане, пожившие по обе стороны фронта, достаточно гибки в своих взглядах и способны задуматься о том, не слишком ли велика плата за возможность отделиться от Украины, то совсем по-другому рассуждают люди, не покидавшие Донецк. Похоже, что здесь срабатывает эффект заложника или жителя осажденной крепости.

«Украинских фашистов» здесь ненавидят лютой ненавистью. «Нужно быть идиотом, чтобы сомневаться в нашей правоте. Нет ни одного трупа ребенка или старика за территорией АТО — в Киеве или во Львове. Они приперлись нас «освобождать», убивая детей, женщин, стариков и разрушая инфраструктуру», — горячо убеждает меня знакомая дончанка.

Интересно, что многие из горожан в начале конфликта были «за Киев», но после начавшихся обстрелов резко изменили свое мнение. Почти все здесь убеждены, что после произошедшего жить в составе Украины просто не получится. При этом степень нетерпимости зашкаливает. Аргумент, что если бы не было ополченцев, то не было бы и бомбежек, не воспринимается.

Вот показательный пример: я уже договорился о съеме квартиры в Донецке, но хозяйка в последний момент отказала, узнав, что я представляю не только российскую, но и американскую прессу: «Русским правду пишете, а американцам объясняете, что нас и дальше убивать надо!»

Меня также удивил таксист с флагом ДНР на капоте. Вот его рассказ.

— Я родился и вырос в Грозном. Вначале 90-х чеченцы стали выдавливать нас из республики. Тогда я не возражал и уехал в Донецк. Но отсюда мне уже дороги нет — это мой город. Я считаю, что сейчас в ДНР все лучше, чем было, когда мы были частью Украины. Так, например, раньше я любил своих детей, но сейчас — после бомбежек — стал любить их еще больше. Я уверен: у нас все будет хорошо!

У входа в бомбоубежище

Конечно же, не все настроены так радикально, но большинство убежденных сторонников «незалежной», действительно покинуло непризнанные республики. Другое дело, что многие из дончан разочарованы «предательством России».

— Я надеялась, что мы станем частью Россию, но оказалось, что мы не нужны Путину, а жить в каком-то никем не признанном образовании… Нет уж, спасибо, лучше было остаться частью Украины, — по большому секрету говорит мне местная учительница русского языка.