Леонид Млечин - Степан Бандера и судьба Украины

— Я представитель правительства Украины из Киева, — повторил Карин. — Мне поручено войти с вами в контакт по вопросу ведения переговоров с так называемым Центральным Проводом ОУН* о прекращении борьбы с нами.

Он сразу оговорил вопрос, который чекисты считали важнейшим:

— Я хочу сказать о безопасности. С той минуты, когда я вступил с вами в личный контакт, вам от имени правительства Украины гарантируется полная безопасность и неприкосновенность.

Склонив набок голову и несколько смущаясь, связная его поблагодарила, но с таким выражением на лице, которое как будто говорило: «Я могу обойтись и без вашей гарантии».

— Теперь я хочу вам сказать, кто я, — продолжал Карин. — Я уполномоченный по делам религиозных культов при Совете народных комиссаров Украины. Человек я для вас неизвестный, но вы можете обо мне спросить у авторитетных для вас людей, которые меня лично знают. Например, митрополит Иосиф Слипый, архимандрит Климент Шептицкий, доктор Костельник и капеллан Котив.

Он показал связной документ с фотокарточкой, выданный ему как временно исполняющему обязанности уполномоченного по делам религиозных культов при Совнаркоме УССР. На удостоверении поставил подпись первый заместитель главы правительства Советской Украины Леонид Романович Корниец.

Связная внимательно прочла текст, остановила взгляд на шапке — «Совет народных комиссаров», затем опустила глаза на подпись внизу и передала удостоверение Музыке. Ярослава Львовна тоже прочитала документ и отдала его связной, которая, вернув его Карину, сказала:

— Благодарю вас, этого мне достаточно.

Карин призвал в свидетели Музыку:

— Я обращаюсь к Ярославе Львовне с просьбой присутствовать при нашей беседе, дабы она засвидетельствовала, если это потребуется, деловое содержание нашей беседы перед вашими доверителями, ибо ваши собратья, как нам известно, всякое произвольное общение с представителями Советской власти склонны воспринимать с подозрением.

И перешел к практическим вопросам:

— Мы готовы встречаться с ответственными представителями Центрального Провода. Но не таким образом, как это нам предложено вашим «грипсом» (шифрованное сообщение. -Авт.). Согласно условию, предложенному нам в вашем «грипсе», мы на фонарном столбе — на улице Коперника, против дома № 5, — поставили две точки мелом для того, чтобы показать добрую волю, с которой соглашаемся вести переговоры. Но это не значит, что мы принимаем все предложенные условия встречи с вашими представителями.

Мы возражаем против ведения переговоров на «вашей» территории, ибо никакой территории вы не имеете.

Земля наша, украинская, советская, отвоеванная у врагов. В лес ехать мы не намерены. Пусть приезжают ваши представители сюда — во Львов, в Киев, куда хотите. Они будут в такой же безопасности, как вы в данную минуту. Для всех вас — это вопрос жизни, ибо если вы не прекратите борьбы против нас, мы всех вас уничтожим.

Карин имел полномочия для ведения беседы на масштабные темы:

— Пусть приходят Степан Бандера, Стецько. Пусть придет Роман Шухевич. И даже референт Службы безопасности Центрального провода ОУН*. Будем вести переговоры, и этим людям тоже гарантируем неприкосновенность. Ни Степану Бандере, ни Ярославу Стецько мы не собираемся ставить в вину все то, что имело место в период оккупации, то есть организацию Украинской повстанческой армии* для борьбы с нами. Почему? Потому что Бандера и Стецько находились в то время в немецкой тюрьме.

Полковник произнес небольшой монолог относительно успехов советской власти:

— Ваши говорят, что они борются против нас за самостийную соборную Украину. Да мы ее уже двадцать семь лет имеем! Вы отдаете себе отчет в том, что произошло бы с Украиной, если бы она не состояла в союзе с русским народом и с другими народами в составе Союза Советских Социалистических Республик? Погибла бы Украина, на сотни лет осталась рабой, колонией Германии. Мы объединяем украинские земли и не от «Сана до Дона», как поется в петлюровском и вашем гимне, а от Закарпатья до Дона. Мы воссоединили Западную Украину, воссоединяем Закарпатскую Украину. Остаются Холмщина, Грубешовщина, Лемковщина — украинские земли, но, думаю, и они будут наши. Во имя чего же вы ведете борьбу с нами?

Связная молчала.

Карин продолжал:

— Если с вашей стороны примут участие ответственные и авторитетные лица, то с нашей стороны также переговоры будут вести не чиновники. Как вы на это смотрите?

Спокойно, медленно, взвешивая каждое слово, связная произнесла:

— Мне поручили передать вам условия встречи. Изменять их я не вправе. Очень хорошо, что мы имеем возможность переговорить с вами лично. Но было бы еще лучше, если бы приехали к нам. Вы назначили встречу с нашими представителями на 24 февраля. Не изменяйте своего согласия, и все будет хорошо. Первая встреча вне Львова. О дальнейшем будут договариваться с вами более ответственные люди.

Карин продолжал прощупывать связную. Хотел выяснить, нет ли у нее запасной позиции, на которую ей разрешено отступить:

— Я не могу гарантировать, что правительство Украины согласится на встречу нашего представителя с вашим там, где вы предлагаете. Условимся так. Если нашего представителя 24 февраля не будет в назначенном месте, то 28 февраля ваш представитель прибудет для переговоров к нам, во Львов. Скажем, с разрешения Ярославы Львовны, в ее квартиру.

— Я снова прошу вас учесть, что не могу ничего изменять или давать согласие на ваши условия, — повторила связная. — Ваше положение несколько иное, чем наше. Вы можете без затруднений приехать, а нам прибыть во Львов гораздо сложнее. Поэтому я прошу вас, будьте джентльменом, приезжайте к нам. Мы вас неплохо примем.

— За приглашение благодарю, но быть в таких условиях джентльменом — дело довольно трудное. Хорошее джентльменство в лесу ночью, нечего сказать, — заметил Карин, смеясь. — Да передайте вы вашим лесовикам — пусть не боятся приехать во Львов. Кстати, дабы обезопасить вас, я могу выдать вам охранный документ.

Если бы девушка согласилась, ее можно было бы сфотографировать и выяснить подлинное имя, потом найти родственников.

— Я очень благодарю вас, но и со своим документом я думаю проехать или пройти туда, куда мне нужно, — озорно улыбаясь, ответила девушка.

— Ваша самоуверенность делает вам честь, — Карин демонстрировал хорошее настроение. — Давайте договариваться работать вместе на пользу Украине. Мы понимаем те исторические условия, в которых Коновалец создал Украинскую военную организацию, а Украинская военная организация переросла в ОУН*. Думаете, что я осуждаю Степана Бандеру за то, что он организовал убийство Перацкого, польского инквизитора украинского народа? Конечно, в данном случае я высказываю свое мнение как украинец, а не как представитель правительства. Если бы не Советская власть — Степан Бандера сидел бы до конца своей жизни в Березе Картусской в кандалах и чистил тюремщикам картошку!