Сергей Алинин - Гибель Джонстауна - преступление ЦРУ

Наша поездка в общину была санкционирована министерством иностранных дел и министерством внутренних дел Гайаны. Министр внутренних дел В. Минго накануне сам позвонил в советское посольство, подтвердив свое разрешение на наш визит в Джонстаун, целью которого было ознакомление с жизнью сельскохозяйственной коммуны и чтение лекций о Советском Союзе. Готовясь к встрече с жителями Джонстауна, я подобрал материалы для лекции о культуре, сельском хозяйстве, медицине в СССР, хотел также прочесть лекцию на тему о религии. Но ее пришлось отменить на месте, так как выяснилось, что никто из членов сельскохозяйственного кооператива не интересуется этой темой, поскольку не верит в бога! Рядовые члены "Храма народов", с которыми мне приходилось беседовать позже, объяснили, что многие из них вступили в организацию глубоко верующими. Да и Джонс в начале 70-х годов был проповедником, но, видя, как в США именем бога вершат злодеяния — убивают народ во Вьетнаме, приговаривают ни в чем не повинных людей к смертной казни, они стали искать другой путь к духовному счастью. Мне процитировали слова Джонса: "Именем бога творят преступления. Подлинным творцом счастья может быть только сам человек, если он освободится от капиталистического зла". В Мэтьюз-Ридж вместо здания аэропорта стоял деревянный барак. Мы вышли из самолета. Через 10–15 минут появился грузовик. Вместе с нами в него сели несколько гайанцев, которых Амос согласилась подвезти до Порт-Кайтума. Бабушка с внуком разместились в кабине, а мы сели в кузов. До Джонстауна ехали два с половиной часа по грунтовой дороге. Меня поражала красота джунглей. Огромные зеленые бабочки, размах крыльев которых достигает 30 сантиметров, кружились над нами. Один раз водитель не успел затормозить, и наш грузовик переехал большого удава, переползавшего через дорогу. Мы все вскочили, чтобы посмотреть, что произошло с удавом. Оказалось — ничего. Он как ни в чем не бывало продолжил свой путь и скрылся в траве.

По дороге Шэрон и Паула рассказывали о взаимоотношениях с местным населением, основу которого составляют индейцы. Члены "Храма" и эти люди жили в мире и дружбе. Врач Шахт лечил взрослых и детей индейцев, делился с ними продуктами, спасал от ран, от укусов ядовитых змей.

Через полтора часа после выезда из аэропорта начался сильный тропический ливень. Мы укрылись брезентом, но он не спасал: дождь лил как из ведра. Мы промокли до нитки, однако это не испортило нашего настроения. Вскоре мы подъехали к арке из красного дерева, где было написано: "Добро пожаловать в Джонстаун, образцовый сельскохозяйственный и медицинский кооператив". Рядом с аркой была небольшая деревянная будка, в которой дежурило два члена коммуны. Забор отсутствовал.

Вместо него были джунгли по обеим сторонам дороги. Я спросил Шэрон Амос, имеется ли у дежуривших оружие. Она ответила, что нет, а вообще в поселении есть 10–15 охотничьих ружей и два пистолета. Но главное наше оружие, сказала Шэрон, — это арбалеты для охоты на дичь, кабанов — пекари, как их здесь называют.

Через десять минут после того, как мы миновали арку, картина переменилась: джунгли расступились, и мы увидели посевы касавы, огороды с зеленью и апельсиновые сады. Шэрон сказала, что расчищать джунгли и сохранять посевы — очень тяжелый труд. Если не следить повседневно, то через неделю-другую все отвоеванное у джунглей пространство вновь покроется лианами и непроходимыми кустарниками. В память о сражении с джунглями, в результате которого был отвоеван участок земли, у дороги лежал огромный ствол спиленного красного дерева диаметром около двух метров. Дождь усилился, и через несколько минут наш грузовик окончательно забуксовал. Водитель предложил пересесть в стоявший неподалеку трактор "Катерпиллер" с прицепом. Мы сели на платформу и въехали в Джонстаун. Дождь перестал. Нас, мокрых до нитки, встречали человек десять. Среди них я увидел знакомые лица: Майкла Проке а, Дебору Тушет и других, приходивших ко мне в посольство в Джорджтауне. Самого Джонса не было. Нас отвели в один из домов, куда принесли сухую одежду. Мне — потертые, но чистые джинсы и шорт-джек, гайанскую национальную рубаху навыпуск с короткими рукавами и накладными карманами. Сменил одежду и Федоровский. Нашу забрали, сказав, что ее постирают в общественной прачечной и утром вернут.

Через полчаса приемный сын Джонса Джонни пришел и сообщил, что отец ожидает нас в павильоне. Вдоль его стен стояли деревянные столы и стулья. Часть из них была занята пожилыми женщинами. Одни занимались вязанием, другие шили на электрических швейных машинках одежду. В углу я увидел группу людей, перед которыми лежали тетради и книги. У классной доски стояла учительница. Шел урок русского языка.

Джонс тепло приветствовал нас. Он был в солнцезащитных очках, в синей с белым кантом рубахе. Джонс предложил следующую программу: вначале ознакомиться с поселением, а затем организовать беседы, с кем мы пожелаем. Джонс, Амос, Джонни Джонс и Майкл Прокс сопровождали нас при осмотре коммуны. Мы отправились в детский комплекс, в котором жили малыши от ясельного возраста до семи лет. Он был очень чист. Все няни — в белых халатах. Дети радостные и ухоженные. Я увидел, как они играют в те игрушки, которые выставлялись на выставке в Джорджтауне. Затем нам показали боксы для новорожденных, рассказали, что здесь родилось уже более 30 маленьких граждан коммуны. Умер только один. Метрах в 15-ти от детского комплекса находилась могила матери Джонса, обнесенная деревянной оградой. Мы почтили ее память.

Потом мы прошли в механические мастерские, где вместе со взрослыми ремонтировали трактора подростки. Они делали приспособления для искусственного орошения полей, различные изделия для жилых помещений. Подростки проходили производственную практику. Нам сказали, что они с восьми утра до четырнадцати часов учатся в школе, а после шестнадцати до девятнадцати часов обучаются ремеслу, готовясь стать механиками, слесарями. К нам подошла Диана Уилкинсон в комбинезоне и промасленной кепке. Ее лицо показалось мне знакомым. Я спросил Диану, откуда я мог ее знать. Она ответила, что встречалась со мной в культурном центре в Джорджтауне во время концерта. Я вспомнил эту негритянку и ее удивительно сильный голос. Она пела тогда в Джорджтауне с большим успехом. Оказалось, что в коммуне Диана работала старшим механиком, умела водить тракторы и бульдозеры, обучала этому делу ребят. Джонс сказал мне, что Диана до вступления в "Храм народов" очень страдала из-за того, что лицо ее было обожжено в результате пожара. На деньги "Храма" ей сделали пластическую операцию, вернув привлекательность, красоту.