Сергей Алинин - Гибель Джонстауна - преступление ЦРУ

Люди, не торопясь, подходили к столу и клали себе в тарелки, что хотели: кто курицу, кто мясо, кто рыбу. Продуктов было в избытке. Мясо и куры были хорошо обжарены и политы острым соусом. Однако нам еду принесли на блюде. Я в шутку заметил Джонсу, что это недемократично. Он рассмеялся и сказал: "Сегодня мы можем это позволить". Вокруг нас сидело все руководство "Храма народов" — его центральный комитет. Две трети комитета были негры. Остальные белые.

После ужина начался концерт. Программа была той же, которую я уже видел в культурном центре в Джорджтауне. Перед началом концерта местный оркестр исполнил "Интернационал". А завершился вечер пением Гимна Советского Союза. Я записал незабываемое для меня исполнение нашего Гимна в далеких джунглях Гайаны на магнитофон, и эта пленка до сих пор хранится у меня как одна из самых дорогих мне реликвий. Я спросил Джонса о программе на следующий день. Он ответил, что после завтрака будем продолжать осмотр Джонстауна. А после обеда он хотел, чтобы врач Федоровский проконсультировал его и еще нескольких человек.

Спали мы в гостевом доме — метрах в ста от павильона. К дому вела дорожка, обсаженная гладиолусами, декоративными ананасами с красной листвой. Дом был деревянный и состоял из двух комнат. В нашей комнате стояли две кровати с белоснежными простынями.

Утром нас разбудили в семь. Обычно в Джонстауне поднимались в шесть, а в семь завтракали. Поэтому, когда мы пришли в павильон, большинство людей уже ушли на работу. На столе для нас были приготовлены чашки кофе с молоком, хлеб с яичницей, сладкие булочки.

После завтрака мы продолжили осмотр детского сада. Нам показали рисунки детей: речка, солнце, джунгли. Рядом с детским садом был маленький зоопарк, в нем жили обезьяна Магги, крокодил и питон. А чуть дальше в вольере — муравьед, тапир, несколько попугаев, тукан, дикие свинки. У каждого из зверей были свои "покровители" — любители животных. Я видел, как один из мальчиков прогуливал по улице Джонстауна муравьеда, ведя его на цепочке.

Затем мы осмотрели небольшую птицеферму, которую обслуживали дети. Они помогали выращивать цыплят. Нужно было видеть, как дети возились с желтенькими комочками, кормили и поили молодняк. Взрослые приучали детей любить все живое.

Джонс рассказывал, что за время после создания поселения его посетило больше 500 человек — гайанцев и иностранных граждан, сотрудников посольства США, представителей других посольств в Гайане, государственных и общественно-политических деятелей, журналистов. Нам показали книгу отзывов, в которой многие из них сделали записи. В этом альбоме с богатым кожаным переплетом было листов пятьсот. Я прочел несколько записей. Они были и короткими, и пространными, но все свидетельствовали о восхищении людей, увидевших уникальную, процветающую в центре диких гайанских джунглей сельскохозяйственную коммуну. Я обратил внимание на то, что в этих записях часто встречалось слово "рай" — люди писали о возникшем у них впечатлении, будто они побывали в раю и видели счастливых, одухотворенных людей, живущих в гармонии между собой и с дикой, первозданной природой.

Мы с Федоровским тоже сделали запись в книге посетителей коммуны. Где она сейчас, эта книга? Видимо, была захвачена американскими войсками специального назначения, которые высадились в Джонстауне.

У меня есть все основания считать, что специальные службы, замешанные в истреблении членов "Храма народов", завладели его документами, его архивом. К примеру, текст моей беседы с делегацией "Храма", беседы, которая состоялась 23 марта 1978 года в советском посольстве и о которой знали лишь советская сторона и руководство коммуны, был опубликован в Соединенных Штатах через три дня после убийства в джунглях и распространен американскими агентствами по всему миру. Обедали мы вместе с Джонсом. Ели луковый суп, налитый в деревянные чашки, салат, жареную курицу.

Я подумал, что для тех американцев, которые привыкли обедать в ресторанах на Пятой авеню или на Бродвее в Нью-Йорке, возможно, такой обед показался бы скромным, но для людей, которые в США голодали неделями, рылись в помойках и мусорных баках в поисках съестного, помногу часов выстаивали в очередях за миской похлебки, для этих людей получать ежедневно трехразовое бесплатное питание высокой калорийности было, несомненно, большим благом. Блюда, которые подавались в коммуне, готовились из традиционных гайанских продуктов. За составлением меню и качеством пищи внимательно следили не только руководство коммуны, но и врач.

После обеда нам с доктором Федоровским показали два кинофильма, записанные на видеопленку. Одна из лент рассказывала о выступлении Анджелы Дэвис в штаб-квартире "Храма народов" в Калифорнии по случаю 200-летия США. На другой был записан художественный кинофильм о Мартине Лютере Кинге. В своем выступлении Анджела Дэвис благодарила членов "Храма народов" за моральную и материальную поддержку, которую они оказали ей, когда американские власти бросили ее за решетку. Мне запомнились такие слова Анджелы: "Я родилась в Америке, которая празднует свое 200-летие. Но миллионы негров не чувствуют этого праздника — они бесправны. Меня могут спросить, счастлива ли я. Я отвечу: да! Потому что сейчас миллионы моих братьев и сестер — негров, чикан ос, пуэрториканцев — объединяются, чтобы покончить с расовым угнетением".

После просмотра фильмов мы посетили библиотеку коммуны. В ней было больше десяти тысяч книг. "У читателей популярностью пользуются книги, полученные из вашего посольства, о Советском Союзе, об искусстве, культуре вашей страны", — сказал сопровождавший нас Джонс. Мне показали полное собрание сочинений Карла Маркса и Владимира Ильича Ленина на английском языке. Я подарил библиотеке несколько иллюстрированных альбомов об СССР.

Вечером мы участвовали в политическом форуме, на который пришли все желающие. Лишь 30–40 пожилых людей после ужина отправились отдыхать, большинство же осталось в павильоне. На сцену вышли ведущие этого политического собрания. Они напомнили всем, что в течение последней недели по радиосети Джонстауна транслировались передачи на различные политические темы. Ведущие предложили обсудить на общем собрании отношение поселенцев к этим передачам. Со сцены начали задавать вопросы сидящим в зале. Один микрофон был в руках у ведущих, а среди слушателей в разных концах зала разместилось еще пять-шесть микрофонов. Каждый желающий отвечать или спрашивать мог подойти к микрофону и высказаться. Как правило, желающих высказаться по каждому из вопросов было много. Я судил по поднимаемым рукам. Иногда между слушателями завязывались диалоги, возникали диспуты, в которых участвовали и подростки, и старики.