Патрик Робинсон - Уцелевший

Понемногу я начал к этому привыкать и, наконец, глубоко уснул, растянувшись на полу. Наше время отправления, назначенное на 23.00, уже давно прошло, а дождь все еще бушевал. Наступила полночь, а вместе с ней и новая дата в календаре – третье июля, воскресенье, которое в этом году выпало на середину выходных в честь Дня независимости. Это время большого праздника в США, по крайней мере, в большей их части, кроме людей, которые находились в глубокой печали из-за пропавших в бою солдат.

Пока я пережидал бурю, настроение дома, на ранчо, как мне рассказывала мама, становилось все более угнетающим. Я числился пропавшим вот уже пять дней. У нас собралась толпа численностью почти три сотни человек. Они так и не уехали, но теперь проблема расположения становилась очень серьезной.

Вокруг участка все еще стоял полицейский кордон. К местным шерифам еще присоединились судьи, и полиция штата была очень занята, разъезжая в эскорте из полицейских машин, расположенных спереди и сзади колонны из «морских котиков» на тренировочных пробежках дважды в день.

На ежедневные молитвы приходили местные пожарные, строители, владельцы ранчо, владельцы книжных, инженеры, механики, учителя и даже два капитана чартерных рыболовных судов. Здесь были продавцы, кредитные брокеры, юристы из Хьюстона и местные адвокаты. Все они боролись с известием о моей смерти лучшим способом, который только знали.

Мама говорит, что дом был всю ночь освещен огнями автомобилей. Некоторые семьи привезли с собой жилые вагончики, и не было ни намека на то, что люди собираются уезжать. Во всяком случае, до тех пор, пока они не узнают, что я все еще жив. Как рассказывала моя мама, все разделились на группы: одна молилась каждый час, другая пела гимны, третья пила пиво. Местные леди, которые знали Моргана и меня с самых малых лет, не могли сдержать слез. Все они присутствовали здесь лишь по одной причине – чтобы успокоить моих родителей, если обнаружится самое худшее.

Я не так много знаю о традициях в других штатах, потому что мой опыт в Калифорнии ограничивался строго территорией базы спецвойск. Но, по моему мнению, это недельное дежурство было полностью сымпровизировано людьми Техаса, а это много о них говорит, об их сострадании, их щедрости и любви по отношению к близким, особенно проявляющееся в часы невзгод.

Мама и папа не очень уж хорошо знали всех этих людей, но никто никогда не забудет самоотверженную цель их приезда сюда. Они лишь хотели помочь, чем только могут, просто хотели быть здесь, потому что один из их людей потерялся на боевой операции, очень-очень далеко.

Во время праздников вокруг дома не слышны были взрывы хлопушек, не развевался в небе американский флаг. Я думаю, люди не были уверены, стоит ли поднимать его наполовину. Мой отец говорит, было понятно, что у людей мужество уже иссякало – ведь регулярно поступал сигнал из Коронадо: «Новостей нет». Да еще каждый день все слушали мрачные доводы СМИ, которые объявляли: «Надежда на поиски пропавшего «морского котика» угасает… Предполагается, что доклады о смерти всех четверых были точны… Техасская семья оплакивает их потерю… Морской флот все еще отказывается подтверждать сообщения о смерти офицеров SEAL…»

Это меня дико бесило. В военном обществе, если мы чего-то не знаем наверняка, то так и говорим или молчим потом до тех пор, пока не узнаем. Некоторые высокооплачиваемые шарлатаны в СМИ думают, что очень даже неплохо высказать свою догадку и выдать ее за правду, а потом сказать паре миллионов человек, что это железобетонные факты на случай, если они окажутся правдой.

Что ж, я надеюсь, что они гордятся собой, потому что почти разбили сердце моей маме, и если бы не железный авторитет главного старшины Криса Готро, я думаю, у нее мог бы случиться нервный срыв.

В то утро Готро увидел, как она тихонько плачет в уголке, и тогда решил взять ситуацию в свои руки. Он поднял ее на ноги, повернул к себе лицом и приказал смотреть ему прямо в глаза. «Слушай, Холли, – сказал он, – Маркус пропал в бою. На нашем языке это звучит как «M-I-A». Вот и все. Пропал – это значит пропал. Это значит, что мы просто не можем обнаружить его. Но это не значит, что он умер. И он не мертв до тех пор, пока я не скажу тебе об этом, поняла? Тело его не обнаружили, но зато обнаружили движение на земле. Прямо сейчас мы не можем сказать, кто это и сколько их. Но никто, повторяю, никто из спецвойск не верит, что он погиб. Я хочу, чтобы ты это четко понимала».

Строгие слова профессионала, должно быть, возымели действие. Мама воспряла после этого. Ее также успокаивал и Морган, который все еще уверял, что был со мной в контакте и, что бы там ни происходило, я точно не умер.

Теперь на нашем ранчо присутствовали тридцать пять «морских котиков», включая капитана Джеффа Бендера, офицера по связям с общественностью адмирала Магуайра, что очень воодушевляло всех присутствовавших. Капитан SEAL Трэй Вогн из Коронадо был духовным зарядом силы. Все хотели с ним поговорить, и он справлялся с ситуацией с оптимизмом и надеждой на лучшее. Когда настроение окружающих становилось нездоровым, когда слишком многие поддавались горю, он настраивал всех на позитив. «Сейчас же престаньте плакать, вы нам нужны, нам нужны ваши молитвы, и Маркусу нужны ваши молитвы! Но больше всего нам нужна ваша энергия. Не сдавайтесь, слышите меня?» Никто никогда не забудет Трэя Вогна.

Также приехали и два капитана флота из местного управления, и появились они буквально из ниоткуда. Командир Брюс Мисекс, глава рекрутов морпехов из Хьюстона, который знал меня давно, прибыл на ранчо и больше не уезжал. По мере того как проходили дни, сюда стали приходить поставки морепродуктов из портов пролива на юге: свежие креветки, моллюски и морская рыба. Одна женщина привозила огромную партию суши каждый день. И семьи, которые вот уже несколько поколений жили на юге, всегда придерживались старой южной традиции приносить с собой на поминки особое блюдо – глиняные горшочки с курицей и клецками.

Отец думал, что это было несколько преждевременно, но дома было слишком много людей, которых надо было накормить, и он предложил выделить команду на кухню. Люди были благодарны им за все. Папа говорит, что это все было странно, но никогда не возникало даже мысли, что кто-то поедет домой. Все собирались остаться здесь, надеясь на лучшее и готовясь к худшему.

Тем временем под звуки чертовой грозы я спал как младенец. Я стал уже на четырнадцать килограмм легче, чем тогда, когда отправился на эту миссию, и сил у меня оставалось все меньше. Впервые за неделю я спал глубоким сном, впервые отключился от окружающего мира, не думая ни о погоде, ни о «Талибане». Гулаб сказал, что дождь шел в течение почти шести часов без остановки.